Посмотрел прекрасный канадско-бельгийский триллер 2020 года “Трафик” (“Crisis”) c Арми Хаммером в роли полицейского агента и подумал о том, как причудливо переплетаются (комментируют друг друга) жизнь и кино.
Прямо в канун премьеры “Трафика” в США и Канаде (которая прошла в феврале и марте) в прессе грянули обвинения. В январе 2021 года несколько женщин заявили о физическом насилии со стороны Хаммера. В СМИ появились анонимные скриншоты сообщений в Инстаграме, якобы посланные актёром, которые включали “жестокие фантазии об изнасиловании и каннибализме”. Одна из женщин по имени Эффи рассказала о 4-часовом изнасиловании 4 года назад. (“Мне казалось, он хотел меня убить”).
И хотя не состоялось ни одного судебного заседания, через два дня после того, как стало известно об обвинениях, 5 февраля 2021 года агентство WME разорвало контракт с Хаммером.
Адвокат назвал обвинения "откровенно ложными", тем не менее, Хаммер вскоре выбыл из ряда проектов, включая съёмки фильма "Брак по залёту" (“Shotgun Wedding”), в котором он должен был сниматься с Дженнифер Лопес, и телесериал "Предложение" (“The Offer”).
По иронии судьбы, в “Трафике” показана похожая история университетского преподавателя доктора Брауэра (его играет Гари Олдман), который обвинён в прошлых “домогательствах” к студентке и лишён работы по решению “комитета по этике”.
Правда, выясняется, что дело о “домогательствах” (по которому он был сначала оправдан) вновь инициировано мощной корпорацией, продвигающей на рынок сомнительный препарат из класса опиоидов “Клоралон”, который вызывает зависимость, смертельно опасен передозом и от которого мыши дохнут.
По странному стечению обстоятельств, дело о “домогательствах” достали из архива именно тогда, когда Брауэр отказался подписать экспертное заключение своей лаборатории о безопасности “Клоралона” (демонстрируя мёртвых мышей).
Тем не менее, корпорация получает все разрешения, препарат запущен в производство, а учёный с позором изгнан из университета за “недостойное поведение”.
Впрочем, это – фильм, где всё кончается неплохо.
После интервью дотошного Брауэра СМИ поднимают шум, его на ура принимают в другом университете, жена не устаёт его поддерживать (поскольку “домогательства” случились до неё, в момент тяжёлого развода и увлечения спиртным, а сам герой печально сознаётся, что “раз в жизни подкатил к своей студентке, чего не надо было делать”).
Так или иначе, в “Трафике” мы видим попытку американского режиссёра Николаса Джарецки (Nicholas Jarecki) взглянуть на проблему “харассмента” с нескольких сторон, показав, как обвинения могут быть использованы антиобщественными группами в циничных интересах. Даже этичная “новая этика” может стать инструментом расправы.
Интересно, что после волны “MeToo” и презумпции доверия к “жертвам” в “десятые” годы, кинематограф отвечает попыткой показать проблему “домогательств” более объёмно.
И словно бы в воду глядит. Не успела отгреметь премьера “Трафика”, как Хаммер без суда, подобно Брауэру, лишается работы.
И мало кому интересны его пояснения. К примеру, что “насиловать” кого-то четыре часа подряд можно только по взаимному согласию. Что после “изнасилования” он спокойно ушёл домой, не беспокоясь, что “жертва” бросится в полицию со свежими следами. Что после такого “зверства” “жертва” почему-то продолжала писать ему в сетях, выражая “сексуальную заинтересованность” в продолжении банкета. Наконец, что секс бывает разный, и формат BDSМ по взаимному согласию никто не отменял.
С 2017 года, когда Хаммер, якобы, оставил 24-летнюю Эффи “в синяках” после 4-часового “изнасилования” и спокойно ушёл домой, прошло 4 года, пока она решила обнародовать историю в момент премьеры “Трафика”, который шёл во многих странах мира и стал в США одним из самых кассовых фильмов последнего времени.
Как я понимаю, сегодня судебного решения по делу Хаммера до сих пор нет. И неизвестно – будет ли.
Зато общество постепенно учится видеть проблему обвинений в сексуальном насилии объёмно, учитывая сложность доказательств по давним делам. Учится оценивать возможность посторонних мотиваций “обвинителей”, необходимость сочетать общественный (праведный) гнев с презумпцией невиновности и необходимостью правовой (судебной) процедуры.
Это понимание приходит постепенно. Кажется, что новая этика “поставлена на паузу” – и наступает время взвешенных оценок.
Именно поэтому Кевин Спейси, в 2017 году выкинутый из фильмов и проектов без всякого суда, постепенно возвращается к работе и уже снялся в двух картинах. В фильме Франко Неро "Человек, который нарисовал Бога" (2021). И сейчас заканчивает съемки у режиссёра Майкла Зайко Холла в картине "Питер Пять Восемь" (“Peter Five Eight”).
Судебное преследование Спейси оказалось для “пострадавших” мужчин совершенно провальным. Как я и писал, по ряду причин.
Суд не нашёл доказательств “моральных травм” в результате мужского флирта, зато столкнулся с нежеланием “жертв” раскрывать детали личной переписки, в которой должны содержаться следы их “моральных страданий”.
Ещё суды столкнулись с весёлыми рассказами в компании друзей о том, как Спейси “подкатывал” к "жертве" в глубоком прошлом. Суды такой подход не убедил. Слава богу, судьи в Штатах независимы, поэтому первое дело суд просто прекратил (поскольку "жертва" уничтожила улики и стёрла собственные записи в смартфоне, касавшиеся Спейси).
А второе дело “сдулось”, потому что судья отказался выслушивать “жертву” инкогнито. Публичность обвинений в “харассменте” судья посчитал важным условием объективности процесса. Но жертва “домогательств” не пожелала быть опознанной обществом – и в иске было отказано.
Можно долго писать о сложности таких дел – и о том, что любая вина требует доказательств, а ошибки вне-судебных приговоров дорого обходятся (см. судьбу Лиама Скарлетта). Пока мы видим первые сигналы о движении общества в сторону здравого смысла.
Так что рано сбрасывать Хаммера и Спейси с “корабля современности”.
! Орфография и стилистика автора сохранены
