В перестроечные годы многие недоумевали, как люди сталинской эпохи могли искренне бороться с космополитизмом. Конечно, были и профессиональные доносчики, и совсем уж беспринципные и бесталанные карьеристы – с ними все ясно. Но в идеологические кампании был вовлечен огромный слой людей, которые не были ни первыми, ни вторыми – а являлись крепкими профессионалами. Приходили к единственно возможному заключению – их заставляли. Берия с Абакумовым стояли за спинами и требовали, чтобы ученые клеймили позором растленный Запад, а деятели культуры творили на эту же тему в стихах и прозе.
Да, принуждение конечно же было – равно как и тесно связанное с ним двоемыслие. Но не стоит сбрасывать со счетов и другой фактор – желание самоутверждения, для страны и, разумеется, для себя вместе с ней. В послевоенном СССР одновременно было два общественных запроса. Первый – на открытость и большую свободу, основанный на союзничестве с западными странами во время войны. Второй – на государственный патриотизм, подчеркивание своей самости и превосходства над иностранцами. Обе тенденции были укоренены в истории – нечто подобное было и в начале ХХ века.
Сталин посредством борьбы с космополитизмом определил позицию государства – подавлять первый запрос и стимулировать второй. Ничего хорошего из этого не получилось не только с моральной, но и с сугубо прагматической точки зрения. Реальные успехи – в физике, например – были достигнуты вопреки борьбе с космополитизмом. А очевидные провалы – в биологии и кибернетике – возникли именно благодаря ей – равно как и усилившаяся провинциализация в гуманитарных науках.
В новой реальности тоже немало желающих самоутвердиться, прославить страну и себя – в самых разных сферах. Возвращается забытая риторика типа обличения "раболепствования перед западом" и "журналов с двойным английско-русским названием" (из постов архитектора). Очевидно, что будут востребованы и патриотические "национальные" школы в гуманитарных науках – от истории (в том числе истории науки) до международного права. Дойдет ли до физики и математики, пока непонятно – но всякого рода идеологические кампании весьма благоприятны для очередных отрицателей теории вероятности.
Причем востребованы не только для того, чтобы конъюнктурно обосновать, почему мы в данном конкретном случае правы, а они - нет. Но и более глобально – для самоутверждения и демонстрации первенства. Тем более, что так легче – не надо следить за современной зарубежной литературой, а можно ориентироваться на старые проверенные временем тексты. Доказывая, например, что первый полет на самолете совершил Можайский (эта версия появилась перед Первой мировой войной и была "раскручена" в сталинские годы), а закон сохранения массы научно обосновал Ломоносов (впервые об этом заговорили тоже в начале ХХ века).
Здесь есть общая рамка – у России всегда и во всем свой путь, уникальный и праведный, который хотят дискредитировать космополиты. Но хотя научный национализм неоднократно доказывал свою тупиковость (в том числе и объективно дискредитируя тех, кого хочет возвеличить – и Ломоносов, и Можайский действительно были выдающимися людьми, хотя и не совершали того, что им приписывалось), он живуч не только по административным, но и по психологическим причинам.
! Орфография и стилистика автора сохранены
