Все хорошо и замечательно в статье Игоря Яковенко, вот только ставшее уже традиционным его слово в защиту Black Lives Matter резануло слух. Как говорится, у кого что болит. Угнетаемые по сей день афроамериканцы не дают покоя автору.
А меня еще ругают, когда я вспоминаю Яковенко его работу на должности пропагандиста и агитатора в советское время. – И в голову мне бы не пришло попрекать Игоря Александровича этой его прошлой деятельностью, если бы он сейчас, раз за разом не давал к этому повода, продолжая скармливать нам усвоенные им в то время пропагандистские мифы, да попросту вранье.
В прошлом году, в разгар бесчинств BLM, начавшихся после убийства Джорджа Флойда, Яковенко опубликовал серию статей, в которых писал о дискриминации черных в сегодняшней Америке, напрочь отрицал существование в США черного расизма, или расизма наоборот, и утверждал, что белые американцы и сегодня должны каяться перед черными согражданами за эпоху рабства. Скромно, кстати, умалчивая о том, что партии рабов работорговцам поставляли африканские царьки, что прекрасно показано в романе Жюль Верна "Пятнадцатилетний капитан".
Видимо, белые теперь будут нести неизбывную вину перед черными за рабство в США, так же, как евреи до скончания мира призваны нести вину за распятие Христа, которого они, кстати, не распинали. Это был самый масштабный навет на евреев, давший основания и раскрутивший двухтысячелетние гонения на них – через средневековье, эпоху Возрождения, эпоху Реформации, эпоху Просвещения – разразившиеся в 20-м веке самым грандиозным погромом – Холокостом. Это подробно проанализировано в двухтомнике моего отца "Две тысячи лет вместе".
Но я отвлекся.
Яковенко очень вовремя вспомнил Высоцкого и его песню "Инструкция перед поездкой за рубеж". Сами собой просятся строчки из еще одной его песни, "Жертва телевизора":
Я и в бреду все смотрел передачи,
все заступался за Анджелу Дэвис.
Не удивлюсь, если Игорь Александрович тоже в свое время читал советским интуристам "Инструкцию перед поездкой за рубеж".
Кстати, у Высоцкого никакого преувеличения и гротеска в песне нет. Мне в свое время тоже довелось, можно сказать, посчастливилось прослушать эту инструкцию, и я ответственно свидетельствую – Владимир Семенович просто записал и зарифмовал эту лекцию.
Осенью 1987-го года я, в точности по Высоцкому, "в загранкомандировку от завода угодил". К польским товарищам. Это был мой первый выезд за границу. И, хотя на дворе уже вовсю бушевала перестройка, был разгул демократии, нас, всех выезжающих, собрали в Доме профсоюзов (поездка была от ЦК профсоюзов) и по полной заставили прослушать "что там можно, что нельзя".
Просто до оторопи: все было, как в песне – только прозой, не стихами. И польский как раз город Будепешт, в котором "Будут с водкою дебаты, отвечай // "Нет, ребята-демократы, только чай!" // От подарков их сурово отвернись. // Мол, у самих добра такого завались."
И инструктировали – "гляди, не выкинь фортель – с сухомятки не помри", тем более что в 1987-м году основные продукты в Польше были по талонам.
Но более всего, конечно, нам внушали не поддаваться на провокации "буржуазной заразы". К вам, говорили нам, могут подойти представители экстремистской "Солидарности" с провокативными вопросами – не вступайте с ними в общение, уходите. "No comment", как написано сейчас в методичке для наших спортсменов – участников Олимпиады в Токио.
Но буржуазная зараза
там всюду ходит по пятам.
Опасайся пуще сглаза
ты внебрачных связей там.
Там шпионки с крепким телом,
ты их в дверь – они в окно.
Говори, что с этим делом
мы покончили давно!
Вы знаете, порою я не мог поверить, что инструктировавшие нас двое молодых людей в штатском говорят все это на полном серьезе. Потому что эту песню Высоцкого знал весь Советский Союз, и после нее такая лекция, чуть ли не текстуально совпадавшая с песней, не могла восприниматься иначе как шутка, как стеб! Но молодые люди в штатском явно были не из тех, кто был расположен шутить, тем более на такую важную идеологическую тему – все было на полном серьезе.
С сухомятки мы, кстати, не померли. Сама поездка вообще была замечательная – профсоюзная – по обмену опытом, типа VIP-поездка. В группе в основном были профсоюзные и партийные товарищи, к нам на все две недели был прикомандирован поляк, сопровождавший нас всюду, нас сытно кормили и этот польский руководитель следил, чтоб никто не остался голодным и по первому слову приносил добавку.
Вы спросите – как я встрял в такую крутую поездку? – Совершенно случайно. На наш завод, где я только второй год работал молодым специалистом, прислали по разнарядке одну путевку. И как-то так совпало, что никто в это время не смог поехать – ни директор, ни главный инженер, ни даже профсоюзная дама, и вообще никто из заводоуправления. В итоге поехал я – меня еще чуть ли не уговаривали поехать.
В связи с этим у меня есть еще одна замечательная история. Рассказала ее нам бабушка моего одноклассника, когда мы были во втором-третьем классе. Какие-то подробности я уже, конечно, не помню, но суть ее в следующем.
Где-то в начале тридцатых годов прошлого века жила она в какой-то далекой российской глубинке, то ли на Урале, то ли в Сибири. И в их колхоз прислали по разнарядке одну бесплатную путевку в Крым. Созвали они общее собрание и стали решать, кого премировать, кто поедет.
А люди в том селе подобрались темные, что такое Крым и с чем его едят в этой Тмутаракани никто не знал. К тому же, ехать очень далеко. В общем, желающих не нашлось – побаивались. А путевка-то пришла, надо ее реализовать. Уже думали в приказном порядке обязать кого-то поехать, когда встает один древний дед:
– Я же старый, никого у меня нет, терять мне нечего, все равно скоро помирать – так и быть, давайте я поеду.
И поехал.
Через месяц вернулся и ничего толком не рассказывает, на расспросы не отвечает, отнекивается, но по его тяжелым вздохам можно было предположить, что несладко пришлось ему в том Крыму.
А на следующий год опять приходит в это село путевка, и опять на собрании стали решать, кто поедет на этот раз. И желающих опять нет, все помнят, каким невеселым приехал дед из Крыма в прошлом году.
И тут этот дедок встает опять:
– Вы знаете, я старый, скоро помирать; в прошлом году я уже раз отмучился – так уж и быть, давайте поеду еще раз.
Сюжеты, которые выдумывает сама жизнь, не по перу никакому юмористу.
