Прочитал пост Александра Подрабинека, опубликованный им в ленте 5 декабря, и массу комментариев к нему. Дискуссия эта очень интересна — в ленте у Подрабинека уже около 300 комментариев. Но мой оказался таким большим, что поместить его я смог только у себя в ленте.
Вот пост Подрабинека:
"Вот я не понимаю такого правосудия. Суд в Берлине приговорил 92-летнюю Урсулу Хавербек за отрицание Холокоста к году тюрьмы. При том, что несколько недель назад она освободилась после двух с половиной лет заключения, которое отбывала по аналогичному делу. В Германии эту женщину зовут "бабушка-нацистка", она постоянно утверждает, что Холокоста не было, а Освенцим не был лагерем смерти.
Она вдова бывшего высокопоставленного нациста, и я не думаю, что она сумасшедшая — просто она пытается реабилитировать нацизм и себя в нем. Что и говорить, гадкое дело, и человек, судя по всему, дрянной, но судить за искажение истории, сажать за слово? Не то же ли это самое, что практиковалось в Третьем Рейхе и других тоталитарных государствах в отношении критиков режима? У каждого государства могут быть свои священные скрепы, так теперь нельзя подвергать сомнению их подлинность?
В Германии нельзя отрицать Холокост, в России — умалять значение Великой Победы, в Северной Корее — сомневаться в мудрости коммунистических вождей. Демократия перестает быть примером, и авторитарные режимы копируют себе худшие нормы европейских законов, а потом говорят: "Смотрите, мы такие же, как они, мы ничуть не хуже, они тоже судят за слово!"
И что им возразить? Только то, что одни скрепы по-настоящему священные, а другие фейковые? Не смешно ли это выглядит для подлинного правосудия?"
Пока читал, думал о своем отношении к тому, что высказал Подрабинек. Когда-то меня и двух моих коллег-музейщиков два раза судили по ст. 282.2 УК за оскорбление чувств верующих посредством выставок "Осторожно, религия!" и "Запретное искусство — 2006". Прокурор оба раза требовал реального срока, судьи два раза приговорили нас к штрафу (четвертую подсудимую Анну Альчук оправдали). На суде я защищал право музеев и галерей показывать работы, которые с точки зрения верующих являются кощунственными и действительно могут оскорблять религиозные чувства, если смысл этих работ с точки зрения их авторов и руководителей музеев и галерей состоит в чем-то другом, а не в намеренном оскорблении религиозных чувств. В нашей стране даже ненамеренное оскорбление чувств верующих (вспомните трагедии с карикатурами на Мухаммеда во Франции) запрещено законом. Теперь все музеи и галереи бегут от показа работ, по которым при желании могут быть возбуждены дела об оскорблении чувств верующих, как черт от ладана. Я с этой цензурой не согласен и по-прежнему считаю, что музеи и галереи имеют право их показывать и что закон об уголовной ответственности за оскорбление религиозных чувств должен быть отменен.
С другой стороны, я бешусь и возмущаюсь, когда на телевидении (хотя я его уже лет 5 не смотрю, поскольку у нас дома сломался телевизор) или в интернете дискутанты пытаются как-то обелить политические репрессии сталинского времени — раскулачивание, пытки арестованных, расстрелы по приговорам троек впоследствии реабилитированных людей, либо значительно преуменьшая число жертв, либо оправдывая репрессии государственной необходимостью, либо просто НАГЛО И ЦИНИЧНО врут, что никаких массовых репрессий не было...
Еще один приём — оправдание сталинских функционеров и членов Политбюро, подписывавших расстрельные списки. Например, внук Молотова и, кажется, член Госдумы Никонов гордится своим дедом публично.
Конечно, мне хочется дать тем, кто сталинские репрессии оправдывает, по башке или по морде, НО СУДИТЬ и приговаривать к лишению свободы или даже к штрафу ЗА ПУБЛИЧНОЕ ОТРИЦАНИЕ И ОБЕЛЕНИЕ МАССОВЫХ РЕПРЕССИЙ СТАЛИНСКОГО ВРЕМЕНИ и требовать введения таких статей в УК или по крайней мере в административный кодекс, хотя у меня и чешутся иногда руки на этот счет, мне все-таки не хочется. Будь то применительно к частным лицам, журналистам или государственным чиновникам.
Если сталинские репрессии (как и Холокост в Германии), например расстрел польских офицеров в Катыни или расстрелы и пытки на Лубянке и захоронения во рвах на Бутовском полигоне, публично обеляет в России частное лицо, чёрт с ним или бог с ним просто потому, что массив опубликованных данных о преступлениях сталинского режима доступен публике и на него всегда можно сослаться. Если массовые репрессии, в т.ч. Катынский расстрел, обеляют в СМИ журналисты, несмотря на то, что наше государство худо-бедно признает их преступлениями, то им могут возразить в других СМИ, и можно обойтись без того, чтобы запрещать такие СМИ и судить и сажать или штрафовать журналистов. Если сталинские репрессии публично оправдывает государственный чиновник — ОН ДОЛЖЕН БЫТЬ УВОЛЕН, потому что наше государство худо-бедно признало массовые репрессии преступными и массив опубликованных документов и воспоминаний о репрессиях доступен и чиновникам тоже.
А вот что касается депутатов всех уровней, дело сложнее. Запретить депутатам публично с трибуны обелять сталинские репрессии, в т.ч. Катынский расстрел, потому что наше государство худо-бедно признает их преступными, значит подвергнуть сомнению права депутатов настаивать на изменениях в законах о признании этих расстрелов преступными, что ведет к тому, что трибуна для депутата становится не местом для дискуссий. Наверное, таким депутатам должны с трибуны возражать ДРУГИЕ ДЕПУТАТЫ.
Можно также вспомнить, что в нашей стране судят и приговаривают к большим срокам лишения свободы членов партии Хизб-ут-Тахрир и последователей Свидетелей Иеговы, потому что они запрещены и государство объявило их экстремистскими сообществами. Тем не менее правозащитники и многие гражданские активисты (в числе последних и я) их публично защищают и считают, что запрет на деятельность Хизб-ут-Тахрир и Свидетелей Иеговы должен быть отменен, потому что И ТЕ И ДРУГИЕ ПРИНЦИПИАЛЬНЫЕ ПРОТИВНИКИ НАСИЛИЯ И НИКОГДА И НИКЕМ НЕ ОБВИНЯЛИСЬ В СОВЕРШЕНИИ ТЕРАКТОВ.
А что делать с теми малоприятными людьми, они тоже есть в нашей стране, которые считают Гитлера и идеологию национал-социализма приемлемой и публично оправдывают её? Оправдание Гитлера и идеологии национал-социализма, из которой выросло признание евреев неполноценной расой и "решение еврейского вопроса" в лагерях смерти — отсюда один шаг до публичного оправдания уничтожения евреев (в Германии отрицание Холокоста именно поэтому и является по закону уголовным преступлением). У меня нет хорошего и удовлетворительного ответа на вопрос, что делать в нашей стране с людьми, публично оправдывающими идеологию национал-социализма и Гитлера. Но какой-то частичный ответ все-таки есть.
Получается, что я готов разрешить сегодня публичное оправдание частными лицами, журналистами в СМИ и отдельными депутатами массовых политических репрессий сталинского времени, в том числе осуществленного НКВД раскулачивания, Катынского расстрела и т.д., при условии, что государство признает эти репрессии государственным преступлением (за что, в частности, и боролся "Мемориал", инициатором которого я был) и при условии, что есть трибуна в СМИ и в Госдуме и т.д. для возражения сторонникам этих репрессий.
Но вот допустить публичное оправдание в России кем-то на любом публичном уровне уничтожения Гитлером и нацистами евреев я не готов и считаю, что за это надо судить и наказывать лишением свободы. Откуда во мне такое эмоциональное неравенство в этих вопросах, я не знаю.
Что касается публичного отрицания Холокоста, то это отрицание, как мне кажется, не то же самое, что оправдание уничтожения евреев, а преуменьшение масштаба жертв. Иными словами, допустить публичное отрицание Холокоста, хотя наше государство тоже признает Холокост преступлением и поскольку есть публичная трибуна для возражений таким людям, я считаю, возможно.
Эмоциональное неравенство в моем отношении к жертвам массовых политических репрессий в СССР и к уничтожению евреев нацистами и публичному оправданию массовых репрессий с одной стороны и публичному оправданию уничтожению евреев с другой, все же имеет объективное основание. Пожалуй, евреи были единственными (помимо цыган) жертвами массовых репрессий, которых уничтожали и убивали потому, что нацисты Рейха объявили их неполноценной расой. Поэтому публичное оправдание уничтожения евреев — это больше, чем слова, больше, чем мнение, и больше, чем право на свободу слова. Защита права на свободу слова в этом случае превращается в защиту права на убийство "неполноценной расы". Тех, кто публично оправдывает уничтожение евреев, следует судить. Я не предлагаю сажать за это в тюрьму, но серьезный штраф должен послужить и наказанием, и предупреждением, что оправдывать публично уничтожение евреев в обществе недопустимо. В случае повторения может быть домашний арест на год и т.д.
Наверное, последнее, что надо сказать, что уничтожение вооруженной силой, действующей от имени государства, одной социальной группы населения другой — в Гражданскую войну, во время раскулачивания и т.д., поголовная депортация чеченцев во время войны и т.д. — это, конечно, преступления против человечности, но у них много мотивов — борьба за власть, грабеж, ненависть, опасения перед воображаемой "пятой колонной", идея бесклассового общества и т.д. Ни в одном из этих случаев уничтожаемая социальная группа не объявлялась неполноценной расой, как немецкий Рейх поступил с евреями и цыганами. Поэтому, мне кажется, запрет на публичное оправдание убийств евреев и цыган нацистами — это как раз та граница для свободы слова, которая отделяет общество и нас от настоящего дьявола (это, конечно, метафора) и неостановимого падения в пропасть.
