С каждым днем Алексей Навальный разочаровывает все больше, притом что автор остается, возможно, одним из самых преданных почитателей его таланта. Почему? Потому что созданный им ФБК — единственно перспективная идеология, способная вытрясти россиян из вечности под именем "Путин". Понятное дело, в качестве разгонного модуля.
Увы, силы оказались неравны. Не оттого, что злой гений тирана переиграл дарование яркого политического неофита, а потому что понимание современности у последнего фрагментарно, усечено.
Очевидный политический инстинкт Навального оказался неадекватен, дабы понять: нынешнее государство, оцифрованное с головы до пят, уже тоталитарно в своей сути, сколько бы его ни сдерживали институты буржуазной демократии. А государство, подменившее упомянутый компенсатор тоталитарными практиками, как Россия, представляется необоримым в принципе. Коммуникации нового типа репрессивнее всех гвардий вместе взятых, насаждая контроль над судьбами, не снившийся и великому Оруэллу.
Не совсем понятно, на какие зевки режима, бесконечно циничного и хваткого, рассчитывал А. Навальный, бросая вызов бесперебойной компьютерной программе — в лице государства — посредством кубов и транспарантов. Он, весьма подкованный пользователь, этого не знал? Не ведал того, что задолго до "Димона" его воспринимали врагом режима №1 и с дивной настойчивостью минимизировали его персону, вытаптывая малейшие ростки протеста. Если с Болотной что-либо изменилось, так это — внедрение более изощренных версий антипротестного "софта".
Региональные штабы движения Навального — замечательно, но кому пришло в голову их легализировать? Хватило мартовской манифестации, мытарств московского штаба, чтобы вникнуть: любой независимый протест несовместим с режимом, не столько защемленным фобиями, сколько захмелевшим от всемогущества государства нового поколения.
Активизм Навального мог быть канализирован в одно единственное русло — создание разветвленной инфраструктуры антипутинского подполья — мирного, полу-, квази- или иного.
Потуги легализации антипутинских ячеек — непонимание основ политики, крайне прагматичной в своей основе. Дар политика в условиях тирании — не лепка образа жертвы, а угадывание лучшего КПД тех или иных инициатив.
Отказ от провальной тактики легализации региональных штабов будто своевременен, но предложенный паллиатив ужасает: какой суд, он что, в России существует? И ответчик кто — забронзовевший Путин? Проще засудить Иисуса Христа...
И самое тревожное. Навальный не понимает, что в политике недопустима репутация мальчика для битья, которую он себе активно нарабатывает. Проигрыш, разгром — терпимы, а систематические усилия подставиться без видимых обретений — нет. Кроме того, динамика последних месяцев высвечивает малоприятную для Навального тенденцию: стремительная фашизация режима — отнюдь не только инициатива Путина, который, как представляется, все больше преобразуется в почетного модератора. За всеми телодвижениями власти все чаще просматривается махина воровского клана, который рвет и мечет сохранить статус-кво куда дольше, чем ближайшая шестилетка. Да и, собственно, обезопасить свои триллионы прочих альтернатив нет.
При всем том Навальный — очевидная надежда России. Страны, погрузившейся в анабиоз социального паралича. Лишь его зашкаливающая энергетика, предприимчивость — при полноценной тактике — таит в себе потенциал, способный выдавить эту самую вульгарную, дурно пахнущую, влезшую в печенки всего человечества власть.
Кто другой, кроме тебя, Алексей? Сей момент, разумеется.
