Указ Порошенко о блокировке ряда российских медиаресурсов и расширении санкционного списка едва ли таил в себе элемент неожиданности, ибо с недавних пор Украина резко сменила свой имидж — невротичного обличителя — на пробуждающегося и, стало быть, несломленного актора региональной политики.
Как представляется, этот шаг вызвал в лагере российских антипутинистов более сдержанную реакцию, нежели при междоусобице, вспыхнувшей вследствие отлучения от украинского телевещания "Дождя", при том что стрел критики хватает. То ли урок прогрессистами извлечен, то ли в сознании российских элит и впрямь укореняется репутация Украины как способной за себя постоять.
При всем том призыв Human Rights Watch к Киеву отказаться от блокировки — сигнал тревоги для молодой украинской демократии, как видится, не столько на распутье, сколько в цикле послеродовых осложнений.
На взгляд автора, правовая инициатива Банковой хоть и далека от совершенства, но отвечает императивам военного противостояния, диктующего сорокамиллионной нации свои коды и правила. Оные столь идейно незатейливы, что мерить их лекалами традиционного общества — методологическая ошибка.
Ведь главное открытие четырнадцатого — не дивное коварство и расторопность русского медведя, а ужасающая незрелость постсоветского социума, как выявила украинская трагедия, склонного за более крупную морковку не только родину продать, но и в считанные дни деградировать до нравов Колизея.
Даже учитывая невеселый южноосетинский опыт, кто-то мог еще недавно представить такое? Чего потуги путинской камарильи стоили бы, не встреть интервент в Крыму и Лугандонии массовой поддержки населения, соблазненного гипотетическими на тот момент гостинцами?
Каковы бы ни были коллизии вокруг самоидентификации тех регионов и сколько бы тревожной ни казалась постмайданная атмосфера, но в двадцать первом веке прикрывать живым щитом оккупантов и массовая явка на нелегитимные выборы — не смертный ли это приговор цивилизации, стало быть, роду человеческому?
Хоть малая толика крымчан или лугандонцев осознавала, каким зловонием их раж схватки за пайку отдает и что у любого нравственно чистоплотного индивида тот кусок застрял бы в горле?
Как и непредставимы были колизейские страсти в адрес "слабаков"-украинцев со стороны россиян, которые побратались с южным соседом миллионами браков. Причем среди держателей того "абонента" — отнюдь не узкая прослойка националистов-маргиналов, а подавляющая часть граждан РФ, с необычайной легкостью впитавшая самые низменные слухи и предрассудки.
Все это отнюдь не подбор произвольно надерганных фактов-скупов, а, думается, трагичный срез массового постсоветского сознания — что даже не укор, а вызов европейскому порядку вещей, как прежде ошибочно представлялось, неумолимо укореняющемуся.
Тем самым, код выживания новой Украины не в Декларации прав человека и гражданина, а в нехитрой идеологии войны, которая ведется не столько на поле боя, сколько за умы соплеменников, дезориентированных тупиковой ветвью развития постсоветского безвременья.
Понятное дело, озвучивать подобные мотивировки Киеву не с руки в силу элементарной политкорректности, но и предлагать столь небрежную аргументацию Указа, которая прозвучала, по меньшей мере, халатность. Совершенно очевидно, что любое радикальное, ущемляющее свободы нововведение должно сопровождаться мудрой разъяснительной кампанией с социологическими выкладками, способной достучаться до сердец, по большей части, сбитых толку, мятущихся соотечественников. И самое обидное: затраты на такую идеологическую "аранжировку" мизерны.
