Юрий Самодуров напомнил о своих претензиях к Михаилу Ходорковскому по поводу того, что главный политэмигрант России не ставит во главе угла своей программы, скажем так, исправление последствий того, что "совковый" патернализм был перемолот приватизацией - почти одновременно с ностальгическим воспоминанием Альфреда Коха с каким веселым удовольствием он с друзьями этот патернализм и этот "совок" перемалывал, и с рассуждениями бывшего сенатора Константина Добрынина о великой исторической необходимости оного перемалывания…
Это мне напомнило страшный раздрай между российскими социалистами дюжину декад назад, когда в конце XIX века народники (будущие эсэры) развернули бешеную травлю тогда еще вполне объединенных социал-демократов.
Об этой судьбоносной склоке, завершившейся 98 лет и 1 месяц назад тем самым эсеровским мятежом (левых – в Москве и правых – на Волге), с которого гражданская война и заполыхала по всей России, я писал многократно и прошу прощения за повтор.
Суть спора была проста: народники-эсеры были убеждены, что при справедливом наделении крестьян землей община способна стать базой для социалистического кооперирования, а социал-демократы – что община уже мертва, уже уничтожена торжествующим капитализмом, и затягивание ее агонии – это отравление социума историческим "трупным ядом".
Истинная подоплека спора проявилась две декады спустя, когда Ленин, написав на эсеровской аграрной программе "Декрет №2", внедрил ее в жизнь и тут же убедился, что его (и Плеханова со Струве и с Мартовым) идеологические оппоненты были полностью правы. Реализация программы-декрета сделала почти всех крестьян достаточно сытыми и уверенными в завтрашнем дне… А уж НЭП просто стал периодом мужицких райских кущ.
Только рынка не получилось – крестьяне категорически отказались от втягивания в рыночные отношения: они хорошо питались, немного меняли на самую простую утварь. Пришлось их давать "ножницами цен".
Дело в том, что ленинская аграрная реформа была первой реформой в антирыночном государстве. Учеба и лечение были бесплатны, зерновые ссуды в случае неурожая – легко доступны, сельские ростовщики (настоящие кулаки) - бич азиатской деревни - были перебиты во время и под предлогом гражданской войны. Если беречь каждый гвоздь, носить домотканное и не тратить керосин на чтение, то можно съедать все выращенное самим, а выращивать – сколько нужно для собственного впервые за тысячелетия сытого существования.
И тут оказывается, что социал-демократам деревня нужна только для прокорма городов (рабочих, служащих и актива) и армии. И еще – как резервуар низкоквалифицированной, но трудолюбивой и неприхотливой рабсилы. Сохранность традиционного образа жизни и личный психологический комфорт жителей деревенской "Вселенной" социал-демократов не интересовали вовсе. Это была их "заморская колония" - Конго-Индия-Аннам. Но бережное отношение к селу перечеркивало все индустриальные амбиции.
Так и семь десятилетий спустя. Сохранение статуса советской интеллигенции (но при свободе и ликвидации потребительского дефицита) и социального патернализма сделало бы невозможным быстрое развитие рынка и стимулирование социальной активности и мобильности.
Демократический социализм провалился где-то за год, когда в 1990 году был сгноен невиданно рекордный урожай, директора уже в 1991 стали бешеными темпами выкачивать из родных предприятий все средства, а "партбилет-на-стол" перестал быть страшилкой…
! Орфография и стилистика автора сохранены
