Блогер chele-sta:
"В 5-ом номере "Нового мира" за 1969 год были опубликованы два рассказа Фазиля Искандера, и так началось моё с ним знакомство, любовь на всю жизнь и счастье, что он есть. Особенно запомнился рассказ "Летним днём"…
Потом были "Кролики и удавы" — притча на все времена. Эту книгу я могла в те годы цитировать наизусть, благо всю ее можно растащить на афоризмы.
За книгу "Детство Чика" пришлось повоевать, ибо в магазине был один экземпляр, да и тот был кому-то отложен.
В своё время переживала, что он не получил Нобелевскую премию, но потом утешилась мыслью, что не пристало ему сидеть за одним столом с некоторыми из ее лауреатов…
Великий писатель без всяких застенчивых "один из". Светлая ему память".
Максим Кантор:
"Умер последний писатель той "русской литературы", которой привыкли гордиться.
Сегодня нет французской живописи, нет немецкой философии, нет английской драматургии. Возможно, все это появится вновь; но сегодня этого нет.
И русской литературы — свободной, совестливой, веселой — тоже нет.
Возможно, снова появится, пережив позор феодализма, корпоративного лизоблюдства и колониальной войны.
А может, и не появится".
"Скромно хочу прокомментировать, что не появится, в таком обществе не появится. Живопись, литература и так далее, рождается от глубоких чувств, переживаний, любви. Люди скатываются до мелкого и быстрого потребления эмоции. Быстро есть, быстро читать, быстро поругаться и, если необходимо, быстро помириться…" — пишет Марианна Попова.
Михаил Горбунов:
"Он, безусловно, принадлежал уже к мировой литературе. Как Кафка и Маркес, которых читают почти только в переводах, или, ещё ближе, как Рушди, который, кажется, никогда не писал не на урду. Точно так же, как Пикассо — не французский и не испанский художник (а вот Сезанн был ещё французским). Да, литература сильнее чем живопись или музыка укоренена в языке. Но время национальных литератур тоже уже прошло. Национальными остаются только графоманы, а вот настоящие художники, они всемирны.
Как жаль…"
Егор Седов:
"Посты-некрологи… Сложно сказать, к чему они нужны. И кому. Точно — не ушедшему.
Который был человеком, жил по-человечески, иногда ошибался и заблуждался, как всякий человек. Дело-то не в этом.
Дело-то в том, что ушедший нас предупреждал. А мы, при его жизни, не вняли.
О чем предупреждал?
Вот, например:
"Дела всех освободителей гибли из-за этого. Каждый из них, увлеченный своей благородной задачей, невольно рассматривает ее как окончательную победу над мировым злом. Но, как я уже говорил, когда исчезнет то, что зло сейчас, мгновенно наступит то, что зло — завтра. Этого не понимали все немудрые освободители и потому, добившись победы, впадали в маразм непонимания окружающей жизни" (с).
В общем, не надо впадать в маразм. А надо — читать и понимать Фазиля Искандера. Светлая ему память".
"Паршивые, как на подбор, горевестники достались Фазилю Абдуловичу: лайньюс да Шаргунов. Зато жизнь была…" — пишет Михаил Глобачев.
Леонид Гозман:
"Он был одним из тех, кто помог нам пережить советскую власть. На фоне Сандро и других его героев она становилась жалкой, смешной и совсем не бессмертной.
Спасибо ему за это и за многое другое. За тот радостный, несмотря на все мерзости, взгляд на мир, который он передавал нам.
Вечная память".
"Когда я узнал, что он умер, ощутил такое же чувство, узнав, что ушел Курт Воннегут. Ушел кто-то большой и светлый", — пишет Андрей Апосов.
Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите Ctrl + Enter
