1. Есть множество определений демократии. Самое плоское – перевод термина как "народовластие". Именно из этого понимания исходит российская конституция. В то же время демо-кратия - это власть "демоса". Демос – это не толпа и не электорат – это прекрасно структурированный по профессиональным корпорациям и семейным кланам античный полис, где право выбора имеют отцы семейств, знающие и гордящиеся своими правами, и открыто (кроме процедуры "остракизма") выражающие свои позиции. В переводе на современные политологические реалии "демократия" – это власть гражданского общества. Поэтому Поппер определял демократию ("Открытое общество и его враги", т.1), как свободное и честное соревнование различных политических проектов. Демократию можно определить как легитимацию власти через дискуссию и легальные соревновательные механизмы всех акторов политического процесса. Если акторов – несколько (допустим, курфюрсты Священной Римской империи или члены Политбюро ЦК КПСС) – мы имеем дело с олигархией. Демократия стремится в пределе в превращение всего населения в акторов (действующих лиц) политики, и в снятие отчуждения, вызванное корпорацией посредников-представителей – депутатов, партий…
2. Одновременно идет сложный процесс сужения рамок вопросов, решаемых путем демократии. Борьба с королевским абсолютизмом переросла в борьбу с руссоистским абсолютизмом демократии, согласно которой большинство (во имя общего блага) имеет право полностью игнорировать права и интересы меньшинства. После свержения якобинцев главная проблема демократического конституционализма – максимально ограничить возможности волей большинства ограничить права меньшинства, в т.ч. собственников, религиозных и философских нонконформистов.
3. Очень известный советский диссидент 40 лет назад писал: проблема не в том, что советские люди не имеют политических прав, а в том, что в СССР не существует "политического права", т.е. легальной соревновательной публичной политики, в которой свобода выборов, многопартийность, свобода слова и собраний, независимый деполитизированный суд – только составные части.
4. Существует устойчивое представление, что человечество тысячелетиями жило в деспотических и автократических системах и только полтора столетия как знает парламентаризм, и лишь лет 60 – современную демократию. На самом деле все иначе – десяток тысяч лет люди жили в условиях военной демократии, когда решения, в т.ч. по выборам лидеров и вопросам "войны и мира", а также по "бюджетной политике", принимали все воины/охотники – мужчины (иногда и женщины), имеющие право носить оружие и участвовать в советах. Все воины были политическими акторами. И позднее, даже в условиях восточных деспотий и рабовладельческих империй, полуавтономные кочевые и горные племена, а также сельские общины управлялись путем обсуждения вопросов всеми акторами (определяющими деятельность) – воинами либо мужчинами, владеющими собственностью: земельным наделом, мастерской, лавкой…
5. Именно в самоуправляющихся сельских общинах и в европейских городах (после коммунальной революции 13 века), а позднее в Германии и Восточной Европе (на основе "магдебургского права") действовал демократический принцип "управление с согласия управляемых", в том числе его краеугольный камень – "нет обложения без представительства". Даже в русской общине после 1861 года решения о разверстывании оброка и повинностей решал сход. Он же выбирал главу местного самоуправления – старосту. А русская земская реформа создала аналог античного полиса с его системой добровольного самообложения, и поэтому сто лет назад была признана лучшей формой местного самоуправления в Европе. Это объясняет, почему возникшие весной 1917 года советы просуществовали до 1920 года и были уничтожены совместными усилиями белых и красных.
6. Напротив, автократические режимы почти полностью дотягивающие "вертикаль" до каждого племени, каждого полиса (самоуправляющегося города) и даже каждой деревни, были редки и нестабильны. При формально тысячелетних империях династии менялись очень часто, редко, когда трон доходил до внука. Затем автократический режим доводил ситуацию до развала, когда либо династию свергало окружение, либо народное восстание, либо вторгшиеся соседи. Настоящий абсолютистский диктат пришел в Европу только в 16 веке (Испания, Италия), особенно с середины 17 века (конец 30-летней войны и Вестфальская система абсолютного госсуверенитета) и завершился 1848 годом (в России, Китае, Персии и Османской империи 1848 случился в 1905-11 годах). А тоталитаризм – это тоже менее 75 лет в общей сложности 20 века.
7. Необходимо понять, что даже в России до Петра I выборность руководителя – сельского старосты, купеческого головы, атамана шайки, артельного старшего, не говоря уже о западных выборах магистра, выборов императора кюрфюстами, выборов Папы кардиналами и коллективным (Собор) принятием теологических решений – была естественной процедурой. Неестественной была "вертикаль".
8. Гипотеза о появлении деспотизма из необходимости проведения грандиозных строительных и ирригационных работ, объясняя необходимость жесткого принуждения с уровня управленцев среднего звена и ниже - до разнорабочих, не объясняет, почему на высшем уровне не может оставаться коллективное управление, как это было, например, в СССР с 1917 по 1928 год. Скорее, деспотизм можно вывести из появления наемных армий, способных разгромить как армии из свободных общинников (и тем, более, восставших крестьян), так и аристократические дружины. Деспотизм завершается созданием профессионального бюрократического аппарата, карьера в котором не зависит ни от родовитости, ни от отношения управляемых.
9. Необходимо отметить, что параллельно со светской (светско-военной) властью непрерывно эволюционирующей от военной демократии до абсолютистской монархии, существовала духовная (жреческая) власть. Вот в последней было коллективное руководство, кооптирование из иных сословий, выдвижение по личным способностям – до высшего уровня… При этом обе эти власти тысячелетия находились в непрерывном конфликте. Как лучшую речь об афинской демократии приписывают Периклу, так лучшую в западной традиции инвективу против монархии вложили в уста пророка Самуила. Именно жрецы (имеется в виду - выходцы из духовенства) были идеологами многих народных (крестьянских) восстаний. В западной Европе именно идеология католической контрреформации, противостоя королевскому абсолютизму, легла в основу представления о том, что воля церковного народа (естественно, возглавляемого Римом) выше воли монарха.
10. Следующей основной проблемой стало противостояние консервативно-либеральной традиции с ее представлениями о естественных правах и равновесии ветвей власти и радикально-либеральной с ее стремлением передать народу и его коллегиальным представителям весь объем суверенитета, который был у монарха. В этой борьбе сформировалась либеральная демократия 19 и первой половины 20 века. Затем проблемой стала борьба с отчуждением между избирателями и партийно-депутатским политическим классом. Начиная с середины 19 века в Западной Европе партия постепенно стала для среднего класса и интеллектуалов "светской церковью". При этом во Франции, Испании, Италии и Бразилии леволиберальные партии стали политической оболочкой для массового масонского движения. Главное, что представление о том, что нельзя спастись без церкви, превратилось в представление о том, что служить обществу можно только в рядах партии. В начале 20 века английское квазимасонское объединение фабианцев создало лейбористскую партию. Ее можно считать инвариантом католической и, тем самым, антиистеблишментарной, традиции. В середине 20 века в западной Европе членство интеллектуала в левой партии стало законом и модой.
11. Новой стадией западной демократии в 70-е годы 20 века стало создание "антипартийных партий", отошедших от концепций "партия-церковь", "партия-(прото)анти-государство". Первыми этим путем пошли западногерманские зеленые, которые провели своеобразную "реформацию" в политики. Через тридцать лет эстафету приняло международное антиглобалистское движение и его последний импульс – мировое антибанкирское движение "Оккупируй Уолл-стрит", построенное по сетевому признаку.
12. Выдвигаю гипотезу: общество не может создать принципиально новой модели социальных отношений, оно лишь поэтапно модифицирует существующие. Церковь стала инобытием (если применить гегелевскую систему) или, по другому, инкарнацией (новым воплощением) древней общины с шаманом во главе. Партии – инкарнацией церкви. КПСС стала инкарнацией византийского православия. "Единая Россия" - инкарнацией КПСС. Сталинизм – инкарнацией самодержавия, путинизм – инкарнация сталинизма…
13. Вторым китом демократии, наряду с принципом "управление с согласия управляемых", является институализированная свобода политического (и связанного с ним идеологического) выбора. Путь к демократии на Западе начался с двух инноваций: с теории двух истин в схоластике и с выбора в споре между двумя легитимными центрами власти (император и Папа, король и аристократическое сообщество…).
14. Признав различение теологической и философской (схоластической) истин, западная Церковь, с одной стороны, избавилась от постоянного генератора "ересей" (Реформа 16 века стала последним всплеском), уведя критически мыслящих людей в более свободную область философии, но, с другой стороны, превратила философию в мейстрим Западной цивилизации, сделав теологию заповедником конформизма, в котором она пребывала до Второго Ватиканского собора. Известная борьба партий гвельфов и гибеллинов (каждая из которых была права с точки зрения легитимности власти – борьба уходящего цивилизационного и приходящего национального принципа осталась за кулисами) положила начало двухпартийным (тори vs виги) "качелям", создавшим эталонную для Запада англосаксонскую модель демократии. В переплетении с этой тенденцией осуществлялась очень важная для выработки ценностей либеральной демократии борьба модернизационной власти (короля-абсолютиста) и традиционалистской (аристократии), в которой каждая сторона опиралась на свою традицию права. Смешно, но установка на нерушимость "естественных" (от предков завещанных) прав и необходимость уважения достоинства личности, которая является базовой для современного либерализма, происходит именно от аристократического сопротивления королевской власти. Зато сама эта власть утверждала равенство перед законом, нерушимость собственности, возможность социальных лифтов, зависимых лишь от личных качеств человека.
15. С этого момента правление, при котором криминализируется (объявляется уголовным преступлением) политическое и философское инакомыслие (естественно, в рамках общего консенсуса) в Европе воспринимался как нетерпимый деспотический гнёт.
16. Восток привычно почитается сегодня средоточием деспотизма и тотального гнёта, однако теологические вопросы в исламском и индуистском мире, не говоря уже о буддизме и даосизме, редко навязывались царской или княжеской властью. Не было на Востоке и единой "духовной вертикали", достаточно вспомнить такой институт как совет улемов или шариатский суд.
17. Третьим китом демократии является индивидуально-личностное сознание. Восприятие того, что источником власти является сообщество равных (Глас народа – божий глас) и что мнение большинства в таком сообществе приоритетней мнения меньшинства - вполне естественны для традиционного сознания. Средневековая практика "установления истины" путём публичного поединка тяжущихся сторон (ордалия) в сочетание с традицией рыцарских поединков, публичных дуэлей и огромной роли спортивных состязаний в престижных англосаксонских университетов сделала честную борьбу команд и личностей западным идеалом политического процесса, а вестминстерскую модель – эталоном западной демократии. Многовековую традицию имеет и рыцарская традиция личной чести и личных прав, не зависимой ни от королевской воли, ни от её инварианта – массовой демократии. К этой рыцарской традиции примыкает академическая стойкость схоласта, отстаивающего свою философскую позицию перед лицом несогласного большинства учёных собратьев. От этих традиций идёт нынешняя традиция нерушимых личных прав, противостоящих и власти, и мнению толпы или престижу государства (как, например, в деле Дрейфуса).
18. Однако совершеннейшей новацией является индивидуализм. Для современной демократии очень важен разрыв традиционных родовых и корпоративных связей. Старые споры российских историософов о предпочтительности ползучей модернизации Голицына или штурмовой модернизации Петра I могут найти разрешение в понимании того, что только политика Петра рвала традиционные связи и социальную иерархию, освобождая на первом этапе огромную энергию нуворишей и авантюристов, а на втором этапе создавала слой критически мыслящих людей, способных к рефлексии по поводу собственного социума. Выяснилось, что для развития либеральной демократии необходимы салоны, а для салонов нужны образованные, декольтированные и кокетливые женщины. Поэтому для прогресса России петровские ассамблеи сыграли роль не меньшую, чем торговый размах архангельских и нижегородских купцов.
19. Индийские, китайские, персидские и арабские купцы были не менее рационалистичны и предприимчивы, чем английские и французские. Но не смогли создать ни капитализма, ни демократии (хотя тысячелетиями привыкли выбирать старшин) и также страдали от, говоря современным языком, беспредела феодалов и коррупции. Только личностное сознание открыло путь к современным демократическим моделям.
Первый вариант опубликован http://vestnikcivitas.ru/docs/2132
! Орфография и стилистика автора сохранены
