Обвинение говорит, что меня задержали на акции "Стратегии-31". Но на самом деле акции не было. Я пришел в 18-15 и до 18-30 была абсолютная тишина и только в 18-30 несколько человек пытались развернуть баннер, но их тут же схватили и увезли, хотя они ничего не нарушали, а я к ним даже близко не подходил . Я просто пошел искать старшего полицейского, чтобы спросить у него почему все это беззаконие происходит. И когда я его нашел, представился и попросил прекратить эти безобразия, то в ответ получил захват и два удара по моему лицу полковником, но даже после этого он не представился. И не дал записать и даже посмотреть его номер. Хватали и тащили меня втроем-вчетвером и волокли к автозаку, где меня жестко избили по голове и ноге, из-за чего она потом разболелась.
В тот момент, когда другороссы пытались развернуть баннер, меня никто не снимал, Никто не снимал, когда я пошел искать старшего и кое-как его нашел. Мое обращение к нему и просьбу представиться также не привлекло внимание никого из корреспондентов. Также как его нападение на меня.
Я кстати не афишировал свои действия и считал, что это долг правозащитника-наблюдателя. Думаю, что на моем месте так же поступил каждый, а уж уполномоченный по правам человека Лукин тем более. Единственное отличие только в том, что Лукину бы не врезали пару раз по лицу, и он, возможно, был бы без портфеля, хотя тоже в галстуке.
Преступления властей по моему мнению в следующем:
1.Несанкционированные акции не являются незаконными - запрещенными акциями являются только те, которые запрещены в конституции (фашизм и угрозы применения насилия к другим социальным группам). Ничего подобного у другороссов не было.
2.Насильственный разгон несанкционированных акций запрещен, в том числе действующей конституцией, Всемирной декларацией прав человека, ЕКПЧ, а также решением ЕСПЧ от 2013 года по иску Каспарова против России. Власти должны свято выполнять эти законы, однако они их нарушили.
3.Акция нацболов Стратегия-31 является совершенно законной и запрещена быть не может. Наоборот, она должна быть поддержана президентом, так как охраняет конституцию.
4.Акция выполнялась вдали от транспортных и людских потоков – в сквере между памятником Маяковского и выходом из него на пешеходную улицу. Скоплений людей там никогда нет, не было и не будет. Тем более один раз в два месяца с 18-00 до 19-30, и тем более в последний день года. Все уже давно дома были и водку пили, наверное тоже хотелось и анонимному полковнику.
Тем более, что акции как таковой не было: я вышел из метро в 18-15 и никого не было, не только в указанном скверике, но и на остальной части триумфальной пл. Было грустно и обидно. Протест полностью сдулся. Лишь несколько разрозненных групп по 1-5 человек, которые либо сидели либо разговаривали, плюс несколько журналистов, которые откровенно зевали. Не только какого-либо плаката, надписи, даже буквы какой-нибудь ни на ком не было. С тоски можно было уснуть. Однако примерно в 18-30 несколько журналистов и граждан бросились в дальний тупиковый угол скверика. Как оказалось, за их спинами несколько человек пытались тайно развернуть плакат. Но за ними бежали уже полицейские и не дали им это сделать. Я видел из-за спин снимающих граждан лишь крайнего, который запутался, а затем как их выносили из скверика в автозаки. Запомнилось, что под мышками копов виднелись ботинки одного из них.
Беспредел был страшный, так как за все время пребывания на площади я не слышал ни одного возгласа, тем более предупреждения полиции. Цыплят схватили тогда, когда они не успели не только крякнуть, но хоть что-нибудь сделать (пусть уж не обижаются).
Решение созрело почти сразу. Надо найти старшего этих полицаев и спросить у него, что это за безобразия.
Найти его удалось не сразу. Вначале, на выходе из скверика мне попался какой-то майор. Но он категорически отказался отвечать на вопрос он ли старший и вообще кто он, обзывался когда я называл свою фамилию и должность (эксперта "За права человека"), а мои попытки удержать его, так как он стал грубо, агрессивно уходить, встретили с его стороны угрозы.
Но тут я увидел большого чина, во всех смыслах, в погонах полковника, и когда подошел к нему, то понял, что он старший и есть. Но не успел я представиться и спросить, что за безобразия тут происходят и почему хватают людей, как он уже стал орать своим тонтон-макутам: "Провокатор!". А на мои просьбы назвать фамилию или показать номер, (он скрывал его), не отвечал и поскольку я уже тянулся к номеру, он врезал мне два раза правой рукой по лицу. Трое или четверо полицейских потащили меня в автозак. Я больше всего боялся потерять свой портфель с документами. Там были гарантии Лии Ахеджаковой и Натальи Фатеевой за Кривова, потерять которые я не имел права. Меня очень хорошо побили при загрузке в автобус, бросив на ступени и накинув куртку на голову так, что я ничего не видел. Одновременно двое меня били сверху из автобуса по голове и пинали ногами по спине. И с улицы били в лоб и по ноге, так как она видимо торчала на улицу. Потом меня утащили внутрь и дверь закрыли. После чего протащили дальше за решетку. Один из двух полицейских – харя шире морды (второй потом оказался женщиной, но там это было не определить) кидался на всех даже без малейшего повода, душил, бил, орал. Андрей Семенов – один из тех, кто оказался вместе со мной за решеткой, обещал, что запомнит его и узнает в дальнейшем. Этот же амбал с силой топтался на лежащих задержанных. Из автозака мы звонили по 02, сообщали о незаконном захвате, но следствие до сих пор отказывается приложить к материалам дела аудиозаписи звонков, как моего так и других задержанных и приложить расшифровку разговоров.
В ОВД "Пресненское", куда нас почему-то доставили, заявления от нас брать отказались, зато я там я опознал того полковника, который ударил меня, и заявил о том, что он вел себя как бандит, но мое заявление не приняли. Также полковник по-прежнему отказывался представиться, хотя я несколько раз к нему обращался и угрожал меня урыть и так возбудился, что готов был похоже меня убить.
Составили протокол, копию которого отказались выдать нам на руки. однако к моему удивлению отвезли в травмопункт.
В травмопункте врач и полицейский бурно приветствовали друг друга, как будто не виделись сто лет, после чего врач категорически отказался записывать мои жалобы или хотя бы посмотреть на ногу.
Затем меня отвезли в ОВД "Тверское", где без лишних разговоров отобрали у меня галстук, ремень и шнурки, что чрезвычайно унизительно и является одним из лучших способов давления.
Утром появилась следователь и, не успев поздороваться и представиться, спросила у меня про прошлую судимость.
Провели очную ставку с полковником, фамилия которого по словам следователя оказалась Шорин. Далее опер категорически отказывался фиксировать мои показания, а следователь до того откровенно фабриковала дело, что додумалась спрашивать у обоих и полковника и сержанта не могли ли задержанные сами себе нанести повреждения , когда возмущались захватом и требовали свободы (я б не сказал, что нынче серьезно возмущались). Ответ полицейских понятен. Причем первую очную ставку с полицейшей пришлось сразу отменить. Мы с адвокатом от души поржали: если при входе в коридор она в дверь вписалась с третьего раза, то при выходе – со второго. А вот полковник оказался молодцом, Хотя долго отвечал на вопросы и путался, но на большинство все же ответил, не на все отказался отвечать, а на вопрос следователя, согласен ли он отвечать на полиграфе вообще ответил сразу и четко – НЕТ!, не согласен. Вообще его было немного жалко. С таким лицом либо сердечко, либо печень сдаст. Я конечно не врач, но был на Севере учредителем единственного общества трезвости и с этой проблемой знаком хорошо.
Откуда у полковника оказался ушиб на левой щеке и ухе по справке того же травматолога, который отказался освидетельствовать мои ушибы, непонятно. В ОВД я долго вглядывался в его лицо, и при очной ставке изучал – но и уши и щеки у него были одинаковые, что левые, что правые.
В дальнейшем на следствии на все мои просьбы провести очную медицинскую экспертизу моей ноги, все равно ее не провели, результаты можно узнать только после того как она закончена. Сведения из больничной тюрьмы, где нога у меня стала как медвежонок (по толщине, а не по мохнатости) следствие игнорирует и новую экспертизу не назначает. У меня рожистое воспаление на ноге прошло через 6 недель и еще недели 2 маленькое покраснение оставалось.
23.02.04
! Орфография и стилистика автора сохранены
