Финляндия остается для многих страной-загадкой. Каким образом этому государству удается поддерживать весьма успешные бизнес-отношения с Россией, Китаем и одновременно оставаться жестким приверженцем приоритетов прав человека? В этом году закончились два срока правления "госпожи президента" — так до сих пор именуют Тарью Халонен. Президентская кампания была острой, но не грязной.
В состав нового правительства вошла Хейди Хаутала. В ее руках ныне портфель министра международного развития и сотрудничества. Это один из трех министерских постов в структуре финского Министерства иностранных дел. Мы встретились вскоре после того, как министр Хаутала приняла очень сложное решение об увольнении Совета директоров финского авиаперевозчика — компании Finnair. Именно эта ситуация мне показалась наиболее яркой иллюстрацией уровня гражданского общества в Финляндии и степени ответственности государства перед ним. Финляндия остается одной из тех стран, где разоблачительная статья журналиста может привести не к проблемам с его здоровьем, а к изменениям в практике самых влиятельных деловых кругов, как на уровне персоналий, так и на уровне структурных и законодательных изменений.
— Хейди, как вы себя чувствуете в новой должности?
— Для меня честь нести ответственность за сотрудничество Финляндии в вопросах развития, что является важной частью внешней политики страны в сфере безопасности. Работать в структуре Министерства иностранных дел Финляндии с такими компетентными коллегами, как Александр Стубб и Эркки Туомийя, — привилегия.
Еще одной сферой моей ответственности является контроль за управлением государственной собственностью. Предполагалось, что он будет менее важной частью моих обязанностей. Однако я сейчас очень занята именно этими вопросами. Дело в том, что в Финляндии сейчас идет очень интенсивная общественная дискуссия о том, на каких принципах должно основываться управление государственной собственностью в различного рода государственных компаниях. В дискуссии также участвуют специалисты и представители деловых кругов. Предметом обсуждения являются следующие моменты: что именно должно регулироваться, какими принципами мы должны руководствоваться и не стоит ли нам пересмотреть некоторые практики, например по вопросу вознаграждения?
И я делаю акцент на то, чтобы особое внимание уделялось корпоративной социальной ответственности во всех ее аспектах. Я хотела бы, чтобы именно это стало моей визитной карточкой. Большая часть принципов не нуждается в пересмотре, потому что они разумные. Но корпоративная социальная ответственность остается вопросом, который не может не вдохновлять...
— В 2007 году в Финляндии был принят Акт о контроле над государственной собственностью. Каким образом распределены компетенции между правительством и парламентом, а также между пленарными заседаниями правительства и вами как министром, ответственным за контроль над собственностью?
— Прежде всего было признано разумным наделить данными полномочиями канцелярию премьер-министра, которая является центром как государственного администрирования, так и правительства. До сих пор большинство компаний, которые принадлежат государству или совладельцем которых оно является, находятся в ведении офиса премьер-министра. Именно за контроль над ними я отвечаю.
Ряд компаний остались в ведении отраслевых министерств. Например "Алко", государственная монополия на алкоголь, — прерогатива Министерства здравоохранения и социальных дел. Finavia — компания, управляющая всеми финскими аэропортами, которая является полностью государственной, находится под контролем Министерства транспорта и связи. Кроме этих весьма редких исключений, большинство компаний находятся в ведении премьер-министра, а, значит, в моем ведении.
Теперь о том, как осуществляется связь между парламентом, правительством, министрами, чиновниками... Мы должны обращаться в парламент, когда, например, мы хотели бы оставить в собственности государства меньше 50 процентов, что означает уменьшение влияния государства на процесс принятия решений. Так, сейчас идет дискуссия о нашем национальном авиаперевозчике — Finnair, 55,8 процента которой принадлежит государству. С 1997 года, когда начался процесс либерализации воздушного транспорта, в этой отрасли резко увеличилась конкуренция, особенно в связи с появлением новых дешевых перевозчиков. Мы пришли к выводу, что надо поспособствовать поиску новых партнеров Finnair, созданию новых альянсов. Особенно мы обратили внимание на поддержание прямых связей между Хельсинки и другими европейскими городами, которые являются в этом плане наиболее сложными из-за финансового дефицита.
Finnair работает с дефицитом в течение последних четырех лет. И эта компания — не исключение. Большинство национальных авиаперевозчиков либо обанкротились, либо слились с другими компаниями. Венгерский Malev только что обанкротился и SAS, компания, которая принадлежит правительствам трех стран — Норвегии, Дании, Швеции, — находится в тяжелом положении. Поэтому наше правительство сейчас обсуждает возможность уменьшения государственной собственности с 55,8 процента до уровня ниже 50 процентов. Для этого мы должны получить мандат от парламента.
Парламент также очень заинтересован в выработке общих рекомендаций по управлению государственной собственностью. Например, комитет по экономике парламента недавно одобрил очень полезные документы, о которых я расскажу позже.
Также мои полномочия распространяются на решение вопросов реструктуризации или суммы дивидендов, которые правительство ожидает от той или иной компании. На это также нужно одобрение межминистерской рабочей группы по экономике. Государство получает один миллиард евро в год в виде дивидендов, и половина этой суммы поступает от Fortum, одного из трех стратегических государственных предприятий вместе с Neste Oil и Finnair. Как вы знаете, Fortum очень активен на российском энергетическом рынке.
Межминистерская рабочая группа по экономике скоро опубликует пересмотренные руководящие принципы о вознаграждении, а этот вопрос имеет большой общественный резонанс. Я считаю, что никакой генеральный директор не должен получать экстрабонусы, если его работа не превышает норму. Он может ожидать премии только в том случае, если результаты его работы действительно выше ожидаемых. Общество сейчас очень критично реагирует на информацию о высоких бонусах управленцах высшего звена. Каждые несколько лет происходят некоторые изменения в этой области, которые устанавливают более строгие правила. Я также за то, чтобы правления кампаний несли большую ответственность за осуществление руководящих принципов. Этой зимой в правлениях началось чрезвычайно острое обсуждение проблемы "неподобающих связей внутри советов директоров". Все это оказывает серьезную поддержку моим действиям по пересмотру многих вопросов контроля над управлением кампаниями с участием государства. Из-за экономического спада и мирового финансового кризиса во всем мире такая же ситуация: люди очень критичны по отношению к элитам, которые имеют необоснованные преимущества, несмотря на то, что они не могут доказать, что являются воплощением совершенства. Финляндия в этом плане не является исключением.
— Как вы прокомментируете ситуацию с увольнением всего правления Finnair?
— К 2009 году Finnair оказалась в слабой финансовой ситуации. Их тогдашний управляющий директор был вынужден вести переговоры с различными группами персонала о режиме экономии. Особенно это коснулось бы летного состава: пилотов и стюардесс. Сотрудники компании были готовы внести свою лепту. Но в феврале 2012 года журналист газеты Helsingin Sanomat Туомо Пиетиляйнен опубликовал статью, в которой он предал гласности одно из решений совета директоров Finnair, о котором те не сообщили общественности. Когда предыдущему генеральному директору компании все надоело и он вдруг решил ее покинуть, причем весьма поспешно, на фоне своих заявлений в духе "С меня достаточно, я не могу справиться с ситуацией", ссылаясь на упрямство персонала, членам совета директоров показалось, что его уход может повлечь за собой уход по собственному желанию и других членов совета, как из солидарности, так и из-за разочарования по поводу ухода генерального директора…
Совет был в кризисной ситуации. Его члены были уверены, а, возможно, и до сих пор так думают, что они столкнулись с опасностью потерять около восемнадцати ключевых менеджеров. А потому они решили ввести программу премий, согласно которой 2,7 миллиона евро было выплачено восемнадцати персонам на условиях, что каждый из них возьмет на себя обязательство продолжить работу в компании до апреля 2011 года. Все усугубилось, когда тот же Туомо Петилайнен разоблачил еще одну сделку с квартирой генерального директора, который в 2009 году также получил свою часть тех премиальных. Публичная критика была очень жесткой. Причем не только со стороны оппозиции. Парламент и члены правительства были также очень расстроены. Дошло до того, что единственным выходом из сложившейся ситуации стала просьба об уходе тех членов совета, которые решили ввести бонусы "ради того, чтобы совет не разбежался". Главная претензия к ним была именно в том, что они не объявили о решении. Основной проблемой на этот момент был гнев персонала. Люди уже взяли на себя обязательства участвовать в программах экономии через сокращение своих зарплат, в то время как выяснилось, что менеджеры высшего звена были вознаграждены не за работу, а за то, что они сохранили свои рабочие места в компании.
— Как обстоят дела сейчас?
— Когда я приняла решение уволить большую часть членов правления, 95 процентов откликов были положительными. Не только в будущем, но и ретроспективно государственные компании должны опубликовать полностью свои решения о наградах, бонусах, а также планах их введения. Общественный контроль за решениями такого типа является лучшим профилактическим способом избежать эксцессов. После увольнения в нашем распоряжении была одна неделя, чтобы предложить новый состав совета. Конечно, бизнес-элита была скептически настроена: "Давайте посмотрим, как им удастся найти тех, кто решится взять на себя ответственность за компанию, которая пользуется таким негативным вниманием общественности". Но граждане страны продемонстрировали свою ответственность, и мы получили около четырехсот заявок. Нам удалось очень быстро назначить новых членов совета. Я знаю, что они уже проявляют профессионализм и компетентность.
Такова история Finnair. Теперь мы должны найти способы помочь компании перейти к новой стратегии, которая означает поиск партнеров на европейских маршрутах. Если компания найдет нового партнера, который захотел бы стать частью Finnair, то, естественно, 55,8 процента акций, которыми владеет государство, будут уменьшены до уровня ниже 50 процентов. Но не подлежит обсуждению, что государство всегда будет важным совладельцем Finnair. Есть разные варианты. Компанию могут сделать совместным предприятием, или новый партнер может стать частью компании...
Я также хотела бы привести хороший пример того, как финские государственные компании продемонстрировали, что они могут достичь лучших результатов, чем частные компании. Несколько лет назад правительство решило, что пришло время ввести гендерные квоты для советов государственных компаний. Конечно, в компаниях, принадлежащих государству полностью или более чем на половину, реализация этого решения не была сложной задачей. Мы просто пришли и объявили акционерам, как мы представляем состав советов директоров. Квота означает, что до 40 процентов мест должны принадлежать женщинам.
В компаниях, где собственность государства чуть ниже 50 процентов, влияние не столь полное, но все же результаты работы в этом направлении очень хорошие. Сейчас идет дискуссия между правительством и обществом с бизнесом, что, пожалуй, настало время ввести подобный тип квоты для частных компаний.
Таким образом, государственные компании могут показать, что настало время для принятия ряда прогрессивных реформ. Я думаю, что пять или десять лет назад было бы невозможно даже обсуждать, как можно юридически соблюсти гендерные квоты в частных компаниях. Но теперь это общее место в обсуждениях.
Норвегия была первой страной, которая ввела такие квоты с очень хорошими результатами. Компании, где женщины представлены на уровне высшего управляющего звена, в среднем являются более прибыльными. Есть, конечно, те, кто пытается оспорить это, но доказательства свидетельствуют об обратном.
Конечно, это еще и вопрос справедливости. Это также вопрос диверсификации. Я придерживаюсь лозунга: "Участие в советах разных людей очень важно, так как это дает советам больше возможностей понять, что происходит в обществе". Даже самые лучшие мозги бизнеса не всегда понимают, что происходит в обществе, в котором компания осуществляет свою деятельность. Мы привлекаем больше женщин и больше иностранцев, потому что наши компании глобальны. Мы также ищем людей, которые являются экспертами в понимании социальных и экологических рисков.
— Что представляет собой система общественного контроля над компаниями, которые имеют филиалы в странах с низким индексом соблюдения прав человека?
— Компании представляют свои годовые отчеты. Теперь мы обязываем компании, где мы контролируем более 50 процентов акций, составлять ежегодные доклады о корпоративной социальной ответственности. Это нововведение.
Они также должны нести ответственность за решение финансовых, экономических и кадровых вопросов. Если вы посмотрите на структуру финских государственных компаний, вы увидите, что у нас есть три типа: те, которые не могут иметь никаких других партнеров, такие как почтовая служба или государственные железные дороги. Затем компании, где государство владеет большинством акций. У нас есть только три такие компании на данный момент: Finnair, Fortum, Neste Oil. И далее следует длинный список компаний, в которых у государства нет стратегических интересов, а государственная собственность по-прежнему является важным средством для поддержания или развития промышленности Финляндии.
В 2009 году был создан специальный орган по управлению такими нестратегическими компаниями. Он называется Solidium. То есть между мной и любой из тех компаний, что окружены заботой Solidium, есть ступень. Это значит, что переговоры по ситуации в любой из них я буду вести с председателем Solidium. Многие из тех компаний с меньшей долей госсобственности также оперируют на международном рынке. Один из вопросов, который, на мой взгляд, назрел в отношении таких международных бизнес-проектов, — выполнение этими компаниями налоговых обязательств в странах, где они работают. Очевидно, что программа нашего правительства подчеркивает необходимость борьбы с уклонением от уплаты налогов, устранения налогового "рая". Это то, что мы только начинаем рассматривать.
— Ваше политическое имя — это имя человека, который много сделал для отстаивания прав людей. Ваше новое направление деятельности отвечает вашим интересам?
— Я бы сказала, что этому отвечает именно новый акцент, который мы делаем в области корпоративной социальной ответственности. И мы видим, что и государственные, и частные компании все больше понимают, что необходимо придерживаться хороших стандартов корпоративной социальной ответственности.
Я очень довольна этим интересом. Его причина в том, что мы подчеркиваем: прозрачность является ключевым фактором в деятельности современных компаний, будь то государственные или частные, так как компании несут ответственность перед общественностью, клиентами, гражданским обществом. Гражданское общество также очень внимательно следит за деятельностью компаний, потому что компании, безусловно, являются главными действующими лицами в возникновении глобальных проблем, а также пытаются дать ответ на глобальные вызовы. Кроме того, что прозрачность в деятельности была моим брендом, ее соблюдение дает возможность гарантировать соблюдение прав человека. Это краеугольный камень нашей деятельности.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
