Что общего у Алексея Кудрина и компании ЮКОС? Политэкономическая история России свидетельствует, что у министра финансов были разногласия с Михаилом Ходорковским по поводу налогообложения нефтяной отрасли. Правда, отнюдь не министр сажал в тюрьму магната и способствовал фактической национализации его империи. Тем не менее именно ему, причем уже во второй раз – "дважды в Америке", передают юридические претензии иностранцев по поводу волшебных трансформаций, происходивших с компанией.
Казалось бы, Кудрин едва ли не главный и "старейший" представитель либеральной бюрократии в неоднородной управленческой элите не слишком умытой России – надо же такие вещи различать. Однако нет: мировой закулисе все равно, какой русский чиновник ответит за правовые и финансовые проблемы – для Запада все российские начальники одним мирром мазаны.
Тамошняя Фемида – даром что с завязанными глазами – не желает различать никаких полутонов и нюансов.
История с Кудриным – плохой сигнал. Но отнюдь не для доминирующей "силовой" составляющей российской политической, экономической, хозяйственной вертикали. Им давно уже все равно, что думают о них на Западе: в еще большей степени испортить имидж страны, устраивающей газовые войны, отрабатывающей технологии досрочных выборов в олимпийской столице, грудью встающей за депутатов Лугового и Делимханова, отправляющей на передовую пропагандистских войн профессоров Нарочницкую и Миграняна, просто невозможно. Это плохой сигнал именно для либеральной части российской бюрократии, которая "любила, да не вышла замуж": хотела бы модернизации, да не смогла ее обеспечить методами либерализации сверху, хотя и успела, пусть кривовато, залить фундамент рыночной экономики.
Либеральную бюрократию ставят на одну доску с нелиберальной. И только иным, наиболее дотошным и добросовестным историкам будет ясна разница между двумя крыльями российского двуглавого орла тучных лет, плавно переходящих в тощие.
По трагикомическому капризу политической судьбы, наиболее точный "бихевиористский" анализ мотивов и раздумий либеральной бюрократии дал еще один фигурант этой истории по имени Михаил Ходорковский. Он назвал эту прослойку, страдающую фантомными болями нереализованной модернизации, "напуганными гедонистами". В письме Борису Стругацкому, опубликованном в "Новой газете", Ходорковский пишет: "Они прекрасно понимают, что жить хорошо "там" им удастся только в том случае, если не слишком хулиганить "здесь"… А жить хорошо "здесь" при до предела "закрученных гайках" внутри страны попросту невозможно".
Ходорковский видит в этом вполне прагматическом свойстве рыночной элиты, привыкшей к хорошей жизни при режиме открытой экономики и, по крайней мере, установленной конституционно политической демократии, источник спасительного рывка к либерализации. Узник, оставшийся одним из немногих публичных социальных мыслителей, позволяющих себе роскошь говорить о главном, а не о второстепенном, считает, что у противостоящего "гедонистам" клана "аскетов" (хотя какие они аскеты?!) мобилизационного типа нет шансов на победу: "Жить здесь, не обеспечивая высоких темпов экономического роста, можно только путем перехода к тоталитаризму. Таких ресурсов у них нет и в помине, ни политических, ни психологических".
Правда, есть промежуточный путь – многолетняя стагнация в трясине вялой борьбы двух крыльев, "полуавторитарный застой на 15–20 лет с последствиями в виде разрушения страны".
Кризис в некотором смысле стал очередным моментом истины в борьбе этой, назовем ее, "партии бабла, побеждающего зло", с "партией крови и/или почвы". "Напуганные гедонисты", даже будучи политически слабой и трусоватой партией, выступают против перераспределения собственности, особенно в пользу государства.
Они видят в этом крах всех начинаний 1990-х. Тогда либералы, не в пример нынешним "гедонистам", предпочитающим политике светскую жизнь, делали реальную болезненную реформу, плодами которой пользуются сегодня все без исключения. "Гедонисты" это понимают, многие их них состояли в тогдашней команде реформ, но с годами несколько забронзовели, сохранив веру в либерализацию сверху. Те же, кого Ходорковский метафорически называет "аскетами", не аскеты вовсе, а сторонники перераспределения собственности в пользу государства, то есть себя.
Столкновение между этими кланами, сколь бы светской и благополучной ни была их частная жизнь, неизбежно. Потому что выбор между двумя моделями поведения – это не просто политическая или аппаратная дилемма. Это выбор вектора развития страны. Который, как считает Ходорковский, произойдет именно наверху ("Поэтому я… поддерживаю вхождение "либералов" во власть, поиск компромиссов"). Возможно, он и прав: во всяком случае, в пользу этого тезиса – история попыток либерализации России. Правда, всякий раз без поддержки снизу захлебывающихся. Ведь в самом деле один Кудрин в поле не воин – он рискует так и остаться в истории частью "немытой элиты" путинских лет.
Ему бы Ходорковского в помощь, но тому сейчас не до этого. Все исчерпывающе сказано в легендарном диалоге в фильме "Мимино": "Друг, у тебя хорошие глаза. Сразу видно, что хороший человек. Пойдем, свидетелем будешь. Дополнительно. – Извини, генацвале. Лет через пять. Помогу".
