И в этот момент входит ко мне Патрушев Николай Платонович, любимый мой ученик, директор ФСБ. Быстрый взгляд на экран, сразу все понял.
– Уже слышал, Питирим? – в голосе его звучат победные нотки. – Расширили погранзону повсеместно. Подлый закон, который ее пятью километрами ограничивал, упразднили. Самоуправству глав регионов, которые ее так-сяк перекраивали, положили предел. Теперь наше с тобой, Питирим, родное ведомство здесь полновластный хозяин. А речь идет ни больше ни меньше как о территории, равной Франции!
– Что ж, – размышляю вслух, – неплохо, Коля, неплохо. Опять-таки пропуска, коридоры, где их получают, очереди в коридорах народ дисциплинируют. Заставляют власть уважать. Ну, и конечно, если вырубка леса в приграничной зоне только с разрешения погранслужбы, благосостояние наших сотрудников вырастет. Думаешь о людях, молодец!
Николай Платонович расцвел. Вынужден его огорчить.
– Но не хватает масштаба. Нет глобального видения проблемы! Что такое погранзона в тридцать километров? Сто тридцать! Триста! И что такое Франция? У нас один Красноярский край – четыре Франции! Так что надо понимать: режимные зоны – только первый шаг!
– К чему шаг? – недоумевает Николай Платонович.
– С сегодняшнего дня начинаем строить другую Россию! Совсем другую. Пока кое-кто, оглядываясь поминутно на Запад, вертикали выстраивает, новые выборные законы придумывает, мы начнем возрождать то, что было вероломно порушено. У тебя в школе по истории сколько было?
– Примерно три-четыре, – замялся гость.
– Помнишь, царь Иван Грозный из государства русского особые, опричные земли выделил и под свою руку взял? Опричниной называл? Людишек, которые там обитали, перебрал, бояр и княжат, которые землями владели, на окраины забросил, чтоб не мешались под ногами, не саботировали. Вот ты, – вспоминаю недавний сюжетец, – квартиры для своих сотрудников в Солнцеве у Лужкова выбил... Но масштаб, масштаб! Иван Васильевич, Грозный царь, с Арбата народец выпихнул, своих людей поселил, Арбат ему отрадой стал и опорой. А твои восемьдесят человек в Солнцеве... Эх!.. – сокрушенно махнул я рукой.
Патрушев смотрел на меня с восхищением.
– А что, Питирим! Совсем другая Россия! Не химеры оппозиции право-левой, которая все нам в пику, все наперекор, – а образ державы суровой и строгой. Иван Васильевич тот еще след в истории оставил, недаром его товарищ Сталин ценил!
– И еще, – развиваю свою мысль. – У нас проблема преемника. Двое идут на полкорпуса впереди остальных. Как славно можно было бы решить дело: один становится президентом в земщине и пытается ее привести в порядок, хотя дело это почти безнадежное...
– Медведев? – догадывается гость.
– Именно. А другой – во главе опричной, режимной России, блюдет ее, выстраивает, кольцо зон приграничных расширяет, к столице стремится. Это миссия для человека пожестче...
– Боюсь, Иванов Сергей Борисович может не согласиться, – сомневается Патрушев. – Медведев получается главнее. У него и территории больше. В разы.
– Это еще вопрос, кто главнее. Грозный, вон, опричнину возглавил лично, а в земщину ненавистную посадил татарского царевича Симеона Бекбулатовича. Клоуна, вроде некоторых наших. А территория опричная будет прирастать, не сомневайся...
– Ну, а я как же? – голос моего гостя дрогнул. – Я у истоков, я сдвинул дело с мертвой точки – и что же?
– И тебе, – успокаиваю, – место в строю найдется. Две России, два президента, – значит, два премьера. Ты куда премьером хочешь, в Москву, на место Фрадкова, или в опричную, режимную Россию?
Молчит. Догадываюсь – никуда не хочет премьером, хочет президентом. В достославную режимную землю, им расчерченную и на карты нанесенную.
– Ладно, – сжалился я, – о тебе будет разговор отдельный.
– А я бы уж в истории порылся, идеи нашел, – заглядывает мне в глаза гость. – Может, в режимной России военные поселения устроить? Как у графа Аракчеева? Чтобы пограничники службу с производительным трудом сочетали?
Я взглянул на Патрушева с уважением. Не ожидал. Казалось бы, тяжелодум, звезд с неба не хватает, а вот... Нет, растут люди, растут!
– Иди, – напутствую, – ройся в истории!
Включил радио – Проханов. "Я бы эти зоны расширил до тысячи километров и свел бы к МКАДу". Вот, человек врубается. Интеллектуал! Одна проблема – что делать с городом Сочи? Там же побережье, сплошная погранзона. А зимняя Олимпиада подступает. Как проводить Игры на режимной территории? Понаедут всякие – пропусков не напасешься. А ну, наоборот, прослышат про наши строгости и от нас шарахнутся? Или, того хуже, как в 1980-м, бойкот? По мне так фиг с ней, с Олимпиадой, сто лет мака не сеяли, и голода не было. Но президент! Да, совсем другая Россия так просто, с бухты-барахты не строится. Процесс!
Все события и персонажи являются вымыслом. Любые совпадения случайны.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
