Из серии "проверено в России". Колби Холл о выпускани пара в свисток демонстраций. Здесь умеренным демократам надо признать, что Сола Алински новые правые читали внимательнее.
"В субботу последние протесты "Нет королям" собрали, по сообщениям, 7 миллионов мирных демонстрантов по всей стране. Это очень хорошо для организаторов, поскольку посещаемость растёт. Но это может стать и проблемой.
Не потому, что демонстранты неискренни – они искренни. Не потому, что моральная ясность не важна – важна. А потому, что любой протест, не приводящий к организации, может быть хуже, чем полное отсутствие протеста. Он даёт ощущение активности, хотя сам факт протеста отсутствует. Он позволяет нам публиковать, делиться и ставить галочку в квадратике "Я что-то сделал", пока машина власти продолжает работать, не беспокоясь.
Вот в чём ловушка протеста в эпоху алгоритмов. Дело не в том, что демонстрации перформативны – любая политика подразумевает перформанс, – но перформанс стал смыслом. Марш проходит, плакаты фотографируются, видео становятся вирусными, и все расходятся по домам с ощущением, что причастны к демократии. Между тем, ничего не меняется, кроме вашей ленты, которая уже изменилась.
Трамп понял это задолго до того, как у этой динамики появилось название. Это не идеология – это хакерская атака в социальных сетях. Она использует те же механизмы вирусного распространения, что и подпитывают сопротивление: возмущение, внимание, эмоциональную бурю. Не нужно подавлять инакомыслие, если можно позволить ему рассеяться самому. Каждый протест становится клапаном давления, высвобождающим энергию, которая в противном случае могла бы перерасти во что-то долгосрочное.
Политолог Зейнеп Туфекчи называет это " тактической заморозкой " – параличом, следующим за вирусным всплеском. Женский марш собрал четыре миллиона человек, но не создал прочной структуры. Движение "Оккупай Уолл-стрит" буквально взбудоражило целое поколение и полностью испарилось. Эта закономерность повторяется, потому что мы принимаем видимость за власть, а внимание – за инфраструктуру.
Движения, которые действительно изменили страну – движение за гражданские права, за труд, за избирательное право – понимали то, о чём мы забыли. Они создали институты, которые существовали в перерывах между спектаклями: избирательные кампании без съёмок, юридические стратегии, которые разрабатывались годами, местные отделения, собиравшиеся в подвалах церквей, медленно и непрезентабельно накапливали влияние, обсуждая каждый раз по одному вопросу. "Марш на Вашингтон" стал восклицательным знаком в предложении, которое писалось десять лет. Марш был кульминацией, а не планом.
Признаюсь: мне было интересно узнать о протесте "Но Кингз", и я подумывал о нём рассказать, но не пошёл. Я знаю свою мизантропическую жилку в толпе – и, вероятно, я бы больше поддерживал Кинга, чем хотелось бы. К тому же, мой любимый "Арсенал" в то же время играл на выезде с "Фулхэмом".
Союзники Трампа не маршируют – они давно уже организуются. Они входят в школьные советы, избирательные комиссии и законодательные собрания штатов. Они принимают законы, назначают лоялистов, разрушают контроль. Они дисциплинированы, иерархичны и неумолимы. Прогрессивное движение сетевое, экспрессивное и эпизодическое. MAGA усердно работает над созданием движения, в то время как прогрессисты, похоже, довольствуются публикацией плаката с топором в Instagram.
Инфраструктура для настоящего сопротивления существует, просто она разрозненна. Такие организации, как Protect Democracy, обучают защитников выборов. Проект States Project финансирует выборы с обратным голосованием, которые определяют, кто будет считать голоса. Местные организаторы всё ещё работают на местах после 2020 года: составляют карты избирательных участков, регистрируют избирателей, набирают волонтёров. Не хватает лишь координации и готовности делать то, что не очень-то выглядит на фотографиях.
Это означает дисциплину в обращении с сообщениями – превращение возмущения в конкретные требования: отменить Приложение F, защитить автономию выборов в штатах, восстановить институт независимых генеральных инспекторов. Это означает эмоциональную инфраструктуру: телефонные банки, юридические тренинги, встречи по вторникам вечером с восемнадцатью людьми, потому что восемнадцати человек достаточно, чтобы перевернуть избирательный участок.
И, возможно, это означает эскалацию. Некоторые, например, Скотт Гэллоуэй, начали произносить тихую часть вслух: следующий шаг – не очередной марш, а общенациональная забастовка. Всеобщие забастовки влекут за собой реальные издержки – экономические и политические последствия, которые невозможно проигнорировать. Они требуют тех самых качеств, которые алгоритм разрушает: координации, выносливости, способности действовать, когда камеры отключены.
Алгоритм вознаграждает зрелищность. Власть уважает организованность. Пока мы не научимся различать, любой протест – лишь очередная форма умиротворения."
! Орфография и стилистика автора сохранены
