Когда-то, много лет назад я ехала в автобусе. Рядом со мной стояли какие-то простецкого вида немолодые тётки с пакетами и сумками — автобус шёл к Киевскому вокзалу в Москве. С тётками ехал невзрачный мужичонка, который не то толкнул, не то как-то еще обидел здоровенного жлоба, стоявшего рядом.
Автобус приехал на конечную, все вышли, и жлоб собрался бить своего обидчика. И тут тётки с воплями: "Наших бьют!" накинулись на жлоба и стали лупить его своими кошёлками. Было явно не больно, но, кажется, обидно. Жлоб ретировался, тётки с мужичонкой пошли в сторону электричек.
А вот когда на днях две мрази, очевидно связанные с ЧВК "Вагнер", выкинули из автобуса и избили 87-ЛЕТНЕГО человека, который, видите ли с неуважением отозвался о вагнеровцах, — то, похоже, никто не заступился. Никто не закричал "Наших бьют!", кто-то, правда, снимал происходившее на телефон. Ну, спасибо и на этом.
Очень характерная вещь: раньше жулики, звонившие ночью — тоже в основном пенсионерам, — говорили: "Мама, я сбил человека" или просто : "Я в полиции". Всем было ясно, что если родной человек попал в руки "правоохранительных органов", то не стоит дожидаться, что они охранят его права — надо скорее передать деньги каким-то мутным мужикам в тёмном переулке.
А теперь те же жулики представляются офицерами ФСБ, сообщают своей замершей от ужаса жертве, что с их счёта перевели деньги на поддержку ВСУ и для того, чтобы избежать обвинения в терроризме, надо быстро взять кредит и все деньги отдать мутным мужикам в тёмном переулке, которые теперь изображают не полицейских, а ФСБшников.
А главное — теперь страх перед совершенно беспочвенным обвинением в терроризме действует сильнее, чем забота о родственниках. От этого обвинения любой захочет откупиться. Даже Эдвард Радзинский.
Ясно, что и раньше бывали ситуации, когда кого-то били и никто не заступался. Но дикая история с избиением Дмитрия Гринчия показывает и то, какое безумие носится в воздухе, и то, как страшно перебежать дорогу вагнеровцам. А вдруг у этих психов пистолет? Не исключаю, что я тоже сидела бы и молчала в тряпочку.
Отца Дмитрия Гринчия предки нынешних ФСБ-шников арестовали в 1938 году. Не знаю, как обращались с ним и его матерью, но сколько есть историй о том, как от семей арестованных отворачивались друзья, как при виде зачумлённого родственника переходили на другую сторону улицы.
Впрочем, были и те, кто даже тогда никого не бросали и, наоборот, помогали.
Можно сто раз повторить слова Навального "Я не боюсь. И вы не бойтесь" — и всё равно испугаться в автобусе, и испытать ужас, когда тебе позвонит "майор ФСБ", и помчаться в банк за деньгами.
Многие из переехавших на Запад, рассказывают, как долго приходилось привыкать к мысли о том, что появление полицейского не несёт угрозы, а наоборот — к тебе подходит помощник и защитник.
Не бояться очень трудно — знаю это по себе. Не буду публично описывать свои страхи, но поверьте, они есть — и многие из них связаны с бравыми "органами". Моя милиция меня бережёт. Сначала посадит, потом стережёт.
Ну что я могу сказать? Несколько лет назад мне предложили полетать на параплане. И я радостно согласилась, а потом испугалась и стала про себя надеяться, что ветра не будет и я и лицо сохраню, и не полечу. А потом разозлилась на себя ужасно и полетела. И это было восхитительно. Не только потому, что здорово лететь над морем и чувствовать небывалую свободу, но и потому, что маленькая победа над страхом даёт больше адреналина, чем десяток полётов.
Страх за себя и своих близких, вообще-то, нормальное дело. А победа над страхом — это огромный рывок вперёд.
Вот и всё. Говорят, кстати, что избитый Дмитрий Гринчия потерял слуховой аппарат. Не знаете, никто не начал сбор денег на новый? Я бы открыла, но люди будут бояться переводить деньги иноагенту. Может, кто-то это сделает? Дайте знать тогда.
! Орфография и стилистика автора сохранены
