Продолжение. Начало тут и тут.
Третий подход. Плохое предисловие.
Пора перейти к традиционному для каждой научной и публицистической книги "Предисловию", но, как и многие другие, я не особенно люблю читать предисловия. Поэтому в начале разных книг можно увидеть "вместо предисловия", или "к читателю...", или еще что-то похитрее. Увы, в этой книге, назло традиции, я, пожалуй, сделаю два предисловия. Все-таки правильное "введение в тему" позволяет сразу взять быка за рога и представить суть авторского замысла...
Про главное.
Книга, которую Вы держите в руках, — это прямое оппонирование официальной концепции истории. "Авторская концепция" — это диссидентская, внесистемная и сугубо научная трактовка нашего прошлого. Она включает изложение замалчиваемых и скрываемых фактов и устранение логических противоречий, с избытком присутствующих у официальных гуманитариев.
Вижу, читатель мысленно напрягся и готов задать вопрос: "А что, есть еще какая-то "официальная концепция Российской истории"?" — "Ну, ты бы так не бежал, — продолжает оппонент, — сначала объясни, в чем она состоит, эта "официальная логика и концепция"?"
Перехожу к ответу на вполне закономерный вопрос, который будет состоять из двух частей...
Главная составляющая официальной доктрины (хотя ее так не называют — оппонентов "официалам" маловато) всем хорошо знакома. Я ее просто напомню. Нам практически ежедневно повторяют: главное событие ХХ века (нет, не Великий Октябрь, это было совсем недавно, было, но прошло) — Великая Победа.
Смысл второй составляющей официальной доктрины раскрывается крайне редко, вслух ее почти никогда не произносят. Впрочем, уточню, что изредка она все-таки звучит, и звучит совершенно открыто. Обратили вы на нее внимание, заметили или нет, большого значения не имеет. Важно, что эта составляющая реально работает, ее строго придерживается вся официальная пропаганда. Вторая (хотите — считайте ее первой) часть сводится к принципу — все руководители нашей страны, все события нашего прошлого для нас одинаково и равно важны, все они значимы и дороги, ибо это наша с вами история!
О том, как понимается ВОВ, ее смысл и значение и в чем отличие между официальной и диссидентской концепцией, — речь пойдет в основной части книги. Но уже сейчас, в предисловии, я оспорю тезис об одинаковой значимости любого руководителя, а значит, и любого события нашей истории.
А. Почему тезис о равнозначности звучит редко? Потому что его реальный смысл и реальную цель власти раскрыть не торопятся... Объявление всей истории одинаково важной, одинаково достойной поклонения позволяет приравнять героев к палачам, гениев — к бездарности, предателей к патриотам... Уравнивание выстраивает всех руководителей в единый, общий ряд.
Ну, вы поняли? Сталин и Ленин, оказывается, так же замечательны, как А.Ф. Керенский, как все Рюриковичи и все Романовы... (Если такой принцип примут, скажем, немецкие историки, то в Германии будут устанавливать памятники и Гитлеру, и организовавшему на него покушение Штауфенбергу, и осуждавшему нацизм Вилли Брандту, причем стоять скульптуры могут рядом...) Примерно так установлены бюсты вождей ХХ века рядом со зданием Военно-исторического общества в Москве. Вы еще не видели эту "композицию"? Я тоже не видел, но уже много о ней слышал. На самом деле такой подход совершенно неприемлем, но подробней об этом — чуть позже!
Б. Если все вожди прошлого одинаково значимы, понятия "историческая заслуга" и "историческая ответственность" теряют смысл. У отвергающего любую систему измерения исчезает и сама историческая наука.
Продолжая критику, пункт "Б", добавлю еще один ключевой вопрос: если все наше прошлое одинаково значимо, зачем вообще надо его знать и изучать? Изучение такой истории бессмысленно потому, что из нее невозможно извлечь никакие уроки — ни позитивные, ни негативные. Что было — то и было, прошлое оказывается замечательным просто потому, что оно состоялось и оно наше.
Если быть более точным, надо признать, что подобная концепция истории — это теоретическая основа для оправдания вседозволенности. А такое оправдание жизненно необходимо только преступникам.
Теперь еще про пункт "Б", но с другой стороны. В середине прошлого века в гуманитарной науке большое влияние приобрели идеи немецко-австрийского философа Карла Поппера. Поппер показал, что всякая научная (в отличие от ненаучной) теория не только объясняет существующее и предсказывает будущее, но обязательно запрещает какие-то процессы, объявляя их невозможными. Например, современная физика запрещает вечный двигатель. Ну а если теория разрешает все, т.е. она утверждает — всякое, любое событие может иметь место — значит, она ничего не дает и не проясняет. Это не научная теория, это что-то иное. Добавлю, что наука, разрешающая все, не обладающая способностью предсказывать, вообще не нужна, ведь "всё" и так происходит без всякой науки.
Если сказанное не очень понятно, приведу поясняющий пример. Представьте, что ГИБДД приняла правила дорожного движения, которых надо придерживаться, которые надо изучить и сдавать и которые позволяют все — лево- и правостороннее движение одновременно, любую скорость, разворот в любом месте, любой обгон... Но такие правила ничего не дают, они все запутывают и ничего не упорядочивают. Их введение сделало бы движение автотранспорта невозможным...
Принятие трактовки истории, которая все оправдывает, — это, повторюсь, уничтожение исторической науки, это введение под видом истории — антиистории! Я уже не говорю о том, что в подобной модели прошлого историософия — теория и философия истории — вообще не нужны и невозможны.
Закончу критику выявлением еще одного абсурда, вытекающего из официальной концепции. Принятие принципа "все события нашего прошлого одинаково значимы" запрещает объявление какого-то отдельного события особо значимым. Концепция, в которой нет никакой системы отсчета и измерения, не может и победу 45-го года объявлять главным событием! Важным или неважным, успешным или провальным может быть только такой факт в истории, который вписывается в координаты, в систему с "плюсами" и "минусами", в истории с измерениями, целями и смыслами! Анализ ВОВ нам еще предстоит провести, но уже сейчас можно сказать, что официальная историческая доктрина, сочетающая тезис об "одинаковой значимости наших руководителей" с тезисом "о великой победе", внутренне противоречива, абсурдна и несостоятельна!
"...Авторская концепция" является диссидентской не только потому, что утверждает — всякая точка в хроносе имеет свой вес, смысл, знак — либо позитивный, либо негативный, а "теория", соединяющая и оправдывающая добро и зло, антинаучна и античеловечна! Эта работа, критикуя официальную гуманитарную догматику, идет дальше. Она не просто предлагает ясные оценки различных событий нашего прошлого, но и выстраивает целостную логику-концепцию всей двенадцативековой истории страны, представляя и анализируя ее взлеты и падения. Выстроенная автором историософия России выявляет как наши великие достижения, так и наши неудачи, при этом особенно подробно исследуется наша Русская октябрьская катастрофа. Анализ прошлого позволяет автору выстроить и прогноз-концепцию будущей России!
В книге вы встретите множество иных новаций, не принятых в официальной истории, но я, конечно, не буду все их здесь перечислять. Завершу "предисловливать" тремя короткими репликами.
Первая. Боюсь, что, увидев имя Поппера, кто-то подумал — плохое предисловие, зачем мне эта заумь, обойдусь... И не угадал. Даю слово — я всегда за понятный и простой язык изложения, я против искусственно усложненного, птичьего языка науки. Будете читать дальше, убедитесь.
Официальная "историческая наука" почти никогда не определяет исходные термины, поскольку это значительно облегчает работу по манипулированию общественным мнением. Благодаря отсутствию внятных дефиниций, официалы из неотесанных глыб-терминов выстраивают кривую, сложно описываемую и запутанную модель реальности (в 2014-м в Киеве был переворот, а не революция, но перед этим была "оранжевая революция"?). Диссидентская наука, напротив, опирается на строгие, пусть иногда и сложные, определения и принципы. Зато, основываясь на них, в качестве своеобразной компенсации исследователь получает возможность выстроить ясную и прозрачную картину истории.
Вторая. Повесть А.И. Солженицына "Один день Ивана Денисовича" была в свое время оценена как первое у нас литературное произведение, целиком написанное с позиции человека из ГУЛАГа, а не с позиций человека, отправлявшего в ГУЛАГ... Кто-то из друзей сказал, что эта моя книга — первая историософская работа, целиком написанная с позиций российских, а не советско-постсоветских. Я с этим полностью согласен.
Третья. Я обещал два предисловия... но передумал. Одного достаточно.
Достаточно и трех предваряющих подходов, чтобы перейти к анализу самой Российской истории.
Продолжение следует...
