25 июля президент Трамп и президент Зеленский провели долгожданный телефонный разговор. Странно, что хотя я был главой миссии и должен был встретиться с президентом Зеленским на следующий день вместе с послом Волкером, я не получил никакой информации о звонке из Белого дома. Правительство Украины выпустило краткое закодированное резюме.
На ранее запланированной встрече 26 июля президент Зеленский сказал послу Волкеру и мне, что он доволен телефонным разговором, но не уточнил деталей. Затем президент Зеленский спросил о личной встрече в Овальном кабинете, как и было обещано в письме президента Трампа от 29 мая.
После нашей встречи с президентом Зеленским посол Волкер и я отправились на линию фронта в северном Донбассе, чтобы получить брифинг от командующего силами на линии соприкосновения. Прибыв на брифинг в военном штабе, командующий поблагодарил нас за помощь в сфере безопасности, но я знал, что эта помощь была приостановлена, что доставляло мне дискомфорт.
Посол Волкер и я могли видеть хорошо вооруженные враждебные российские силы на другой стороне разрушенного моста за линией соприкосновения. Более 13 000 украинцев погибли на этой войне, они погибали один или два человека в неделю. Несомненно, что без помощи США украинцы будут продолжать погибать.
Хотя я провел с президентом Зеленским и другими украинскими чиновниками утро 26 июля, первое краткое изложение звонка Трамп-Зеленский, какое я услышал от кого-либо из правительства США, произошло во время телефонного разговора 28 июля с Тимом Моррисоном, только что заменившим д-ра Хилл в СНБ. Г-н Моррисон сообщил мне, что разговор "мог бы быть лучше", и что президент Трамп предложил президенту Зеленскому или его сотрудникам встретиться с г-ном Джулиани и генеральным прокурором Уильямом Барром. Я не видел никакой официальной информации о звонке, пока текст разговора не был опубликован 25 сентября.
16 августа у меня произошел обмен текстовыми сообщениями с послом Волкером, из которого я узнал, что г-н Йериак попросил Соединенные Штаты подать официальный запрос на расследование предполагаемых нарушений Бурисмой украинского законодательства, если этого хотят США. Формальная просьба со стороны США к украинцам провести расследование, основанное на нарушениях их собственного законодательства, показалась мне неуместной, и я порекомендовал послу Волкеру, чтобы мы "оставались в стороне". Однако, чтобы выяснить правовые аспекты вопроса, я назвал ему имя заместителя помощника генерального прокурора, которого я считал подходящим контактным лицом для получения просьбы США о проведении иностранного расследования.
К середине августа, поскольку помощь в области безопасности была остановлена уже более месяца без какой-либо причины, которую я мог бы различить, я начал опасаться, что долгосрочная политика США по оказанию сильной поддержки Украине меняется. 21 августа я позвонил советнику Брехбюлю, чтобы обсудить это. Он сказал, что ему ничего не известно об изменении политики США, но он проверит состояние помощи в сфере безопасности. Мои опасения усилились на следующий день, 22 августа, во время телефонного разговора с мистером Моррисоном. Я спросил его, произошло ли изменение в политике решительной поддержки Украины, на что он ответил: "Это еще предстоит выяснить". Он также сказал мне во время этого звонка, что "Президент не хочет оказывать какую-либо помощь вообще". Это было чрезвычайно тревожно для меня. Как я сказал секретарю Помпею в мае, если политика решительной поддержки Украины изменится, мне придется уйти в отставку. Основываясь на моем разговоре с мистером Моррисоном, я готовился сделать это.
Всего несколько дней спустя, 27 августа, посол Болтон прибыл в Киев и встретился с президентом Зеленским. Во время их встречи помощь в сфере безопасности не обсуждалась – удивительно, но новости о ее блокировке не просачивались до 29 августа. С другой стороны, я был слишком осведомлен и очень обеспокоен этой блокировкой. Ближе к концу визита посла Болтона я попросил встретиться с ним наедине, в ходе встречи я выразил ему свою серьезную обеспокоенность в связи с блокировкой военной помощи Украине вто время, когда украинцы защищали свою страну от российской агрессии. Посол Болтон посоветовал мне отправить личную телеграмму непосредственно госсекретарю Помпео, в которой я изложил бы свои опасения. Я написал и передал такую телеграмму 29 августа, описывая "глупость", которую я видел в том, что отказ в военной помощи Украине происходит в то время, когда военные действия продолжаются на востоке, и когда Россия внимательно следит за тем, чтобы оценить уровень американской поддержки украинскому правительству. Я сказал госсекретарю, что не могу и не буду защищать такую ??политику. Хотя я не получил никакого конкретного ответа, я услышал, что вскоре после этого госсекретарь взял с собой телеграмму на встречу в Белом доме, посвященную помощи в сфере безопасности для Украины.
В тот же день, когда я послал телеграмму госсекретарю, 29 августа, г-н Ермак связался со мной и выразил свою обеспокоенность, спрашивая о заблокированной помощи в области безопасности. О том, что Белый Дом заблокировал помощь, было объявлено в тот же день в публикации "Политико". В тот момент я был оскорблен тем, что не мог дать ему объяснения, почему помощь была заблокирована.
Мне до сих пор не приходило в голову, что блокировка помощи в сфере безопасности может быть связана с "расследованиями". Однако это вскоре изменилось.
1 сентября, всего через три дня после моей телеграммы секретарю Помпею, президент Зеленский встретился с вице-президентом Пенсом на двусторонней встрече в Варшаве. Президент Трамп планировал поехать в Варшаву, но в последний момент отменил поездку из-за урагана Дориан. За несколько часов до встречи Пенс-Зеленский я связался с г-ном Данилюком, чтобы сообщить ему, что отсрочка оказания помощи США в сфере безопасности была предложением "все или ничего" в том смысле, что если Белый дом не снимет блокировку до конца финансового года (30 сентября), то фонды будут списаны, и Украина ничего не получит. Я надеялся, что на двусторонней встрече или вскоре после нее Белый дом снимет блокировку, но этого не произошло. Действительно, я получил от г-на Моррисона по телефону отчет о разговоре Пенс-Зеленский, в ходе которого он сказал, что президент Зеленский начал встречу с вопроса вице-президенту о сотрудничестве в области безопасности. Вице-президент не ответил по существу, но сказал, что поговорит с президентом Трампом в ту же ночь. Вице-президент сказал, что президент Трамп хотел бы, чтобы европейцы сделали больше, чтобы поддержать Украину, и что он хотел бы, чтобы украинцы сделали больше для борьбы с коррупцией.
Во время этого же телефонного разговора с мистером Моррисоном тот рассказал о беседе посла Сондленда с мистером Ермаком в Варшаве. Посол Сондленд сказал г-ну Ермаку, что деньги на помощь в сфере безопасности не поступят до тех пор, пока президент Зеленский не возьмет на себя обязательство проводить расследование по делу Бурисмы. Я был встревожен тем, что мистер Моррисон рассказал мне о разговоре Сондланд-Ермак. Тогда впервые я услышал, что и помощь в сфере безопасности, а не только встреча в Белом доме, была обусловлена ??расследованиями.
Весьма обеспокоенный, я в тот же день послал послу Сондленду текстовое сообщение, спрашивая, "действительно ли мы сейчас говорим о том, что помощь в обеспечении безопасности и встреча в Белом доме обусловлены проведением расследований?" Посол Сондленд попросил меня позвонить ему, что я и сделал. Во время этого телефонного звонка посол Сондленд сообщил мне, что президент Трамп сказал ему, что он хочет, чтобы президент Зеленский публично заявил, что Украина будет расследовать дело Бурисмы и предполагаемое вмешательство Украины в выборы в США 2016 года.
Посол Сондленд также сказал мне, что теперь он признал, что совершил ошибку, сказав ранее украинским чиновникам, с которыми он говорил, что встреча в Белом доме с президентом Зеленским зависит от его публичного заявления о расследовании – фактически посол Сондленд сказал: "все" зависело от такого заявления, включая и помощь в сфере безопасности. Он сказал, что президент Трамп хотел, чтобы президент Зеленский "в публичной форме" сделал официальное заявление о назначении таких расследований.
В ходе того же разговора 1 сентября я сказал послу Сондленду, что президент Трамп должен больше уважать другого главу государства и что то, что он описал, не отвечает интересам ни президента Трампа, ни президента Зеленского. В этот момент я попросил посла Сондленда возразить требованию президента Трампа. Посол Сондленд пообещал попробовать. Мы также обсудили возможность того, чтобы генеральный прокурор Украины, а не президент Зеленский, выступил бы с заявлением о расследованиях, возможно, в координации с расследованием генерального прокурора Барра относительно вмешательства в выборы 2016 года.
На следующий день, 2 сентября, г-н Моррисон позвонил мне и сообщил, что г-н Данилюк попросил его прийти в свой гостиничный номер в Варшаве, где г-н Данилюк выразил обеспокоенность по поводу возможной потери поддержки США для Украины. В частности, г-н Моррисон сообщил мне, что неспособность любого должностного лица США ответить на четкие вопросы украинцев о помощи в области безопасности их серьезно беспокоит. Я испытывал ту же напряженность в своих отношениях с украинцами, в том числе во время встречи с министром обороны Украины Андреем Загорднюком в тот же день.
Во время моего разговора с г-ном Моррисоном 2 сентября я также проинформировал г-на Моррисона о том, что посол Сондленд сказал мне во время нашего телефонного разговора накануне.
5 сентября я принимал сенаторов Джонсона и Мерфи, находившихся с визитом в Киеве. Во время их поездки мы встретились с президентом Зеленским. Его первый вопрос к сенаторам был о заблокированной помощи в сфере безопасности. Я помню, что оба сенатора подчеркнули, что двухпартийная поддержка Украины в Вашингтоне была самым важным стратегическим активом Украины, и что президенту Зеленскому не следует ставить под угрозу эту двухпартийную поддержку, втягиваясь во внутреннюю политику США.
Я подчеркивал (и продолжаю подчеркивать) эту позицию во всех моих официальных украинских контактах. Но стремление заставить президента Зеленского публично участвовать в расследовании дела Бурисмы и предполагаемого вмешательства в выборы 2016 года показало, что официальная внешняя политика Соединенных Штатов была подорвана неформальными усилиями, возглавлявшимися г-ном Джулиани.
Два дня спустя, 7 сентября, у меня состоялся разговор с г-ном Моррисоном, в котором он описал телефонный разговор, который состоялся ранее в тот же день между послом Сондлендом и президентом Трампом. Г-н Моррисон сказал, что у него появилось "подавленное чувство" после того, как он узнал об этом разговоре от посла Сондленда. По словам г-на Моррисона, президент Трамп сказал послу Сондленду, что он не просит "quid pro quo". Но президент Трамп действительно настаивал на том, чтобы президент Зеленский подошел к микрофону и сделал публичное заявление о том, что он начинает расследование по поводу Байдена и вмешательства в выборы 2016 года, и что президент Зеленский должен захотеть сделать это сам. Г-н Моррисон сказал, что он сообщил послу Болтону и юристам СНБ об этом телефонном звонке между президентом Трампом и послом Сондлендом.
На следующий день, 8 сентября, посол Сондленд и я разговаривали по телефону. Он сказал, что разговаривал с президентом Трампом, как я предлагал неделю назад, но президент Трамп был непреклонен в том, что сам президент Зеленский должен был "прояснить ситуацию и сделать это публично". Президент Трамп сказал, что это не "quid pro quo". Посол Сондленд сказал, что он поговорил с президентом Зеленским и г-ном Ермаком и сказал им, что, хотя это и не является обязательным условием, если президент Зеленский не "прояснит ситуацию" публично, мы окажемся в "безвыходном положении". Я понял так, что "безвыходное положение" означает, что Украина не получит столь необходимой ей военной помощи. Посол Сондленд сказал, что этот разговор завершился тем, что президент Зеленский согласился выступить с публичным заявлением в интервью CNN.
После разговора с послом Сондлендом 8 сентября я выразил свои серьезные возражения в текстовом послании послу Сондленду, в котором заявил, что мой "кошмар заключается в том, что они [украинцы] дадут интервью и не получат помощь в сфере безопасности. Русским это понравится. (И я подаю в отставку)". Я был совершенно серьезен.
На следующий день я сказал послам Сондленду и Волкеру, что "послание украинцам (и россиянам), которое мы отправляем вместе с решением о помощи в сфере безопасности, является ключевым. С блокировкой мы уже поколебали их веру в нас". Я также сказал: "Я думаю, что безумно отказывать в помощи безопасности для помощи в политической кампании".
Посол Сондленд ответил примерно пять часов спустя, что я "ошибался в намерениях президента Трампа. Президент был кристально чистым, без каких-либо условий".
Перед этими текстовыми сообщениями во время нашего звонка 8 сентября посол Сондленд пытался объяснить мне, что президент Трамп – бизнесмен. По его словам, когда бизнесмен собирается подписать чек кому-то, кто ему что-то должен, он просит его заплатить, прежде чем подписывать чек. Посол Волкер использовал те же термины несколько дней спустя, когда мы были вместе на Ялтинской конференции по европейской стратегии. Я доказывал обоим, что это объяснение не имеет смысла: украинцы ничего не "должны" президенту Трампу, а задержка помощи в целях безопасности ради внутриполитической выгоды была "безумной", как я и сказал в своем текстовом сообщении послам Сондленду и Волкеру от 9 сентября.
Наконец, 11 сентября я узнал, что блокировка снята, и что помощь в области безопасности будет оказана.
Узнав, что помощь в области безопасности была предоставлена 11 сентября, я лично передал эту новость президенту Зеленскому и министру иностранных дел Пристайко. И я снова напомнил г-ну Ермаку о высокой стратегической ценности двухпартийной поддержки Украины и важности не оказаться впутанным в выборы в других странах. В то время я боялся, что, поскольку посол Сондленд сказал мне, что президент Зеленский уже согласился дать интервью CNN, президент Зеленский выступит с заявлением относительно "расследований", которые сыграли бы роль во внутренней политике США. Через господина Данилюка я пытался получить подтверждение, что президент Зеленский не собирается давать такое интервью средствам массовой информации. Хотя г-н Данилюк первоначально подтвердил это 12 сентября, я заметил во время встречи утром 13 сентября в кабинете президента Зеленского, что г-н Ермак выглядел неловко при ответе на этот вопрос. Я снова попросил г-на Данилюка подтвердить, что интервью CNN не будет, что он и сделал.
25 сентября на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке президент Трамп встретился с президентом Зеленским лицом к лицу. Он также обнародовал стенограмму телефонного разговора 25 июля. Соединенные Штаты практически не уведомили украинцев об этой публикации, и те были в ярости. Хотя я впервые увидел подробности разговора президента Трампа 25 июля с президентом Зеленским, в котором он упомянул вице-президента Байдена, еще до этого я понял, что "расследования" – это термин, который использовали послы Волкер и Сондленд для обозначения вопросов, связанных с выборами 2016 года, а также с расследованиями Бурисмы и Байденов.
* * * * *
Я признаю, что это довольно длинное изложение событий последних нескольких месяцев, рассказанное с моей точки зрения из Киева. Но я полагаю важными вопросы, которые расследуют ваши комитеты, и я надеюсь, что эта хронология послужит некоторой основой для ваших вопросов.
В заключение я хотел бы вернуться к тем пунктам, которые высказал в самом начале. Украина важна для безопасности США. На нее напала Россия, которая продолжает агрессию против Украины. Если мы верим в принцип суверенитета наций, от которого зависит наша безопасность и безопасность наших друзей и союзников, мы должны поддержать Украину в ее борьбе против своего хулиганствующего соседа. Русская агрессия неприемлема.
Сегодня есть две истории Украины. Первая – это та, какую мы обсуждаем сегодня утром, и о какой вы слышали последние две недели. Это неприятная история о разоблачителях, г-не Джулиани, побочных каналах, услугах quid pro quo, коррупции и вмешательстве в выборы. В этой истории Украина является объектом.
Но есть и другая украинская история – позитивная, двухпартийная. В этой второй истории Украина является субъектом. Этот рассказ о молодых людях в молодой стране, которые пытаются вырваться из своего прошлого, надеясь, что их новое правительство, наконец, откроет новую Украину, о людях, гордящихся своей независимостью от России, стремящихся присоединиться к западным институтам и наслаждаться более безопасной и благополучной жизнью. Эта история говорит о нации, развивающей инклюзивный, демократический национализм, мало чем отличающийся от того, что мы в Америке в наши лучшие моменты думаем о нашей разнообразной стране – меньше заботимся о том, на каком языке мы говорим, какую религию мы исповедуем, откуда приехали наши родители и предки; и гораздо больше заботимся о строительстве новой страны.
Ввиду стратегической важности Украины в наших усилиях по созданию единой свободной Европы мы через республиканскую и демократическую администрации на протяжении трех десятилетий поддерживали Украину. Конгресс был щедрым на протяжении многих лет при оказании финансовой помощи, как гражданской, так и военной, а также с политической поддержкой. Подавляющим большинством на двухпартийной основе Конгресс поддержал Украину жесткими санкциями в отношении России за вторжение и оккупацию территории Украины. Мы можем гордиться этой поддержкой и тем, что мы противостоим агрессии диктатора против демократического соседа.
Это вторая история, с которой я и хотел бы оставить вас сегодня.
Я готов ответить на ваши вопросы.
https://www.washingtonpost.com/context/opening-statement-of-ambassador-william-b-taylor/6b3a6edf-f976-4081-ba7f-bce45468a3ff/
Краткое изложение показаний У.Тейлора на русском языке:
The Washington Post (США): посол США в Украине заявил, что в обмен на военную помощь Украине Трамп требовал дать публичное обещание — расследовать Байденов и вмешательство в выборы 2016 года:
https://inosmi.ru/politic/20191023/246094107.html
! Орфография и стилистика автора сохранены
