Сегодня Путин как бы походя упомянул о своем очередном гэбэшном успехе — Ходорковский написал просьбу о помиловании. Это была серьезная работа Лубянки, увенчавшаяся как всегда победой над очередным (не таким уж слабым, но и не самым страшным) противником власти спецслужб в России.
Бесконечно тянуть это уже ненужное для власти дело не было смысла — политический ущерб был велик, выпустить по окончанию срока все претерпевшего героя-мученика тоже невыгодно — жди нового всплеска антиправительственной активности и у нас и за рубежом. Да еще не известно, как сам будет себя вести. Надо было закончить дело Ходорковского с наименьшим ущербом. Просьба о помиловании, хоть некоторое покаяние жертвы в том, что она посмела самостоятельно возмечтать хоть о чем-нибудь, забыть "ты виноват уж тем, что хочется мне кушать", да еще, конечно, с дополнительными условиями была вполне подходящим вариантом. Но его надо было подготовить.
Сперва в мае НТВ показало фильм, из которого ясно следовало, что получивший двадцать пять лет начальник службы безопасности ЮКОСа Алексей Пичугин получил прямо от Ходорковского указание убить мэра Нефтеюганска Владимира Петухова. Потом в начале декабря зам. генерального прокурора Звягинцев заявляет, что "есть хорошая судебная перспектива" для третьего дела в отношении Ходорковского. Ему ясно объясняют, что он не выйдет никогда, если будет продолжать упираться. Что ж с того, что фильм НТВ высосан из пальца, но после другого такого же фильма "болотное дело" раскрутилось. Что ж с того, что зам. генпрокурора обвиняет Ходорковского в какой-то чуши. И раньше была такая же, а двенадцать лет получил. И Ходорковский пишет просьбу о помиловании, он понимает, что Путин и Кремлюбянка способны на все. И они, действительно, способны на все. Напомню только два исторических, но, к несчастью, забытых примера.
Андрея Амальрика, арестованного вторично в 1970 году автора тогда знаменитой книги "Просуществует ли Совесткий Союз до 1984 года?" после того, как он в тюрьме перенес менингит, едва живого отправили досиживать последний год на Крайний Север, чтобы он не сомневался в условиях содержания. За несколько дней до освобождения принесли новое обвинение, с новым сроком и (в его состоянии) бесспорной смертью до его завершения. Андрей согласился начать переговоры, почти пообещал отказ от политической деятельности, приговор стал относительно мягким. Вскоре Андрею удалось вернуться живым в Москву, довольно быстро уехать на Запад. Правда, и там он через несколько лет, как и Галич, погиб при довольно странных обстоятельствах.
Анатолий Марченко в Чистопольской тюрьме в 1986 году объявил голодовку, добиваясь освобождения всех политзаключенных. Как раз в то время, когда Горбачеву по завету Андропова надо было проявлять либерализм с тем, чтобы партия и советская власть были дискредитированны, а власть КГБ — усилилась. Либерализм мог распрстроняться на готового тогда к компромиссу Андрея Сахарова, на других — менее известных и менее жестких политзаключенных, но с Марченко — всемирно известным, после публикации его книги в "Ридерс дайджест" (на всех языках тираж 50 миллионов) надо было как-то договариваться, находить общий язык. У КГБ и Марченко общего языка не было. Положение было сложнее, чем с Ходорковским — новым сроком Марченко не испугаешь, уже просидел лет двадцать, а всю рекламную компанию с освобождением политзаключенных — испортишь. Я видел Толю здоровым за пять дней до смерти, он прекратил голодовку и получал через кормушку ларек. Потом его вывезли из тюрьмы, где круглосуточно были два врача и три фельдшера, в медпункт Чистопольского часового завода, где врач был один и до пяти часов вечера. Ночью Толя умер от какой-то трижды мне по разному врачами и тюремщиками называемой болезни.
В России ничто не изменилось и пока будет такая власть, будет и этот выбор. Более точной и более отвратительной иллюстрации и придумать никто бы не смог.
! Орфография и стилистика автора сохранены
