Градус журналистики

Элизабет, 22 года, "Московский комсомолец":

— Сейчас модно быть независимым журналистом или стремиться к этому. И я многократно замечала, что тех, кого просто устраивает теплое сытое место, могут прессовать. Я считаю, что каждый журналист вправе самостоятельно решать вопрос о своей независимости. Кстати, от так называемых независимых журналистов — наших ровесников — объективно тошнит, поэтому те, кто еще не дошел до "матерости", вообще должны забыть как о страшном сне о своем "компетентном" мнении и нарабатывать руку, в том числе и периодически уступая.

Я проводила журналистское расследование в славной Вологодской губернии. Это был классный экспириенс, но я бы не хотела заниматься этим постоянно. Элементарно не хочется подвергать себя риску. Это только в теории звучит романтично, что кто-то пострадал за свою журналистскую пронырливость. Но честно заявляю, что не родился еще и не родится тот новостной повод, ради которого я готова сломать свою жизнь или жизнь своих близких. Новости и статьи забываются, причем достаточно быстро, и едва ли твой главред потом придет к тебе на кладбище.

У нас в регионах журналистика кашляет, кряхтит, того и гляди подохнет. Выпускники журфаков прут, мэтры пера мрут — полный швах.

Думаю, на Западе люди работают более профессионально. В российских редакциях я слишком много раз видела работу на "авось прокатит", многие наши журналисты не подкованы в юридических вопросах и поэтому не защищены. На Западе все урегулировано — это несомненный плюс.

Я даже думать не хочу, куда движется наша журналистика. Мне она напоминает цыганский табор с конями, медведями и любовью к "побрякушкам".

Ольга, 24 года, один из ведущих телеканалов: 

— Исходя из того, как сложно порой бывает вообще устроиться журналисту на работу, мне кажется, что говорить о каком-то выборе — работать "на дядю" или на независимость — не приходится! Конечно же, хотелось бы работать на правду! Увы, мне доводилось делать материалы по заказу, где конкретного чиновника нужно было опустить. На душе, конечно, было не очень. Особенно когда понимаешь, что этот самый чиновник и сделать-то ничего не может, так как денег у него попросту нет.

С удовольствием взялась бы за журналистское расследование! Были небольшие попытки. Но на совсем уж настоящее расследование эта работа до конца не тянула. Риски... А как без них?! У меня диплом финансиста. Припоминается известный закон экономики: чем выше риски, тем больше деньги! Этот же принцип, думаю, можно отнести и к риску в журналистике. Ради хорошего материала готова идти на риски. Какие именно? Не уверена, что готова пожертвовать жизнью и репутацией...

Честно, я мало знакома с западной журналистикой, а уж тем более с тем, по каким она живет законам.

Куда движется российская журналистика? Опять же, так глобально судить не берусь. Буду рассуждать, исходя из того, где я работаю. Ключевые слова в нашей работе: "креатив", "доступность", "вкусная" подача материала", "близость к людям". Было бы здорово, если бы так было и в остальных СМИ.

Александр, 26 лет, "Фармвестник":

— Если под работой "на дядю" имеется ввиду следование принципам редакционной политики (в том числе отношение к определенным явлениям, событиям), то журналист должен работать "на дядю". В то же время нужно стараться максимально ограничивать влияние со стороны лиц, не имеющих непосредственного отношения к редакционному процессу (акционеры, инвесторы).

Проводить журналистские расследования готов, поскольку подобные риски (если речь идет о давлении на журналиста) могут возникнуть во многих профессиях (бизнес, чиновники).

Думаю, что на Западе статус журналиста весомее. Я не жил на Западе, но, судя по книгам, прессе и кинофильмам, там действительно воспринимают журналистику как четвертую власть, а журналисты действительно влияют на происходящие события.

Думаю, сейчас журналистика по-настоящему не востребована широкой аудиторией, отсюда ощущение некой деградации профессии. Возможно, в случае либерализации общей политической системы и жизни в целом ситуация изменится.

Цветелина, 22 года, "Московские новости": 

— Журналист, несомненно, должен придерживаться корпоративной политики СМИ, в котором работает. Поэтому в идеале надо устраиваться в то издание, корпоративная политика которого максимально соответствует твоим ценностям и внутренним убеждениям. Вкус вкусу не указчик. Кто-то пойдет в "Известия" Габрелянова или на НТВ Кулистикова, а кто-то выберет "Эхо Москвы" или "Новую газету". Между этими полюсами — тьма и тьма изданий. Другое дело, что в процессе работы журналист может столкнуться с давлением, которое было невозможно предугадать заранее. Лично мне, к счастью, не приходилось идти против своих убеждений в угоду работодателю. Считаю, что в таком случае нужно вставать и уходить из издания.

Масштабные журналистские расследования, особенно связанные с "острыми" политическими и экономическими темами, — это большая ответственность и большой риск. И занимаются ими журналисты соответствующего уровня. Не исключаю, что в будущем буду заниматься этим жанром.

Я считаю, что российская и западная журналистика — это практически два разных мира, которые имеют немного точек соприкосновения. На Западе корпоративные стандарты работы журналистов гораздо выше.

Думаю, наши СМИ будут становиться все более нишевыми, нацеленными на все более узкую читательскую аудиторию.

Андрей, 29 лет, Firstnews: 

— Каждый журналист сам делает свой выбор. Понятно, что некоторые СМИ и подразумевают работу "на дядю", в том числе, например, холдинг Арама Габрелянова. В таких изданиях или на госканалах (или государственных газетах) рассчитывать на отстаивание независимого мнения просто наивно. Другое дело, что, конечно, список СМИ подконтрольными не исчерпывается. В таких СМИ работать сложнее (надо самим искать и отстаивать темы), плюс написать материал со всеми точками зрения непросто — требует усилий. Поэтому здесь все зависит от личного выбора.

Журналистские расследования я делать готов, хотя место моей работы и должность этого не подразумевают. Могу сказать, что делать их все сложнее и сложнее: для этого нужно иметь источники в госорганах например. Как правило, это мыслящие люди, недовольные положением дел, но таких и среди чиновников, и среди депутатов становится все меньше. Риски, конечно, есть, но, скорее всего, их реальность будешь ощущать, когда в тебя выстрелят. Кто опасается сразу, расследований делать не будет.

К сожалению, я плохо знаком с западной журналистикой, но думаю, что у нас больше СМИ, так или иначе подконтрольных государству. Если говорить о свободе слова внутри СМИ, не уверен, что различия есть. В США у тех же газет открыто выражены партийные симпатии. Но тут и проблема другая.

Александра, 22 года, "Московские новости":

— Журналист должен стремиться к независимости, поскольку сейчас у него есть выбор: интернет-журналистика без посредничества учредителя. Владелец издания уже не может рассчитывать на безоговорочную лояльность в обмен на предоставление журналисту площадки.

Единственный риск в расследовании — закрытость большинства российских ведомств и отсутствие доступа к необходимой информации.

Политическая журналистика у нас живет по своим законам, поскольку в России, в отличие от большинства западных стран, политические противники не имеют равного доступа ко всем типам СМИ.

По-моему, российская журналистика движется по тому же пути, что и во всем мире — к уходу от традиционных СМИ и росту влияния блогосферы как альтернативного источника информации.

Никита, 22 года, "Новая газета": 

— Я думаю, в любом издании надо быть самим собой и работать в соответствии со своими убеждениями. Если "дядя" просит (в том числе через редактора) делать то, за что совесть мучает, в таком издании просто не надо работать.

Морально и физически к расследованиям готов, профессионально — не очень. Рисков при расследованиях, по-моему, всегда два — репутации и здоровью.

Мне кажется, законы одни и те же, вот только на Западе больше СМИ, владельцы которых ничем не обязаны власти или лично ее представителям.

Надеюсь, несмотря на возводимые государством препоны, журналистика, как и страна (то есть очень медленно, но неотвратимо), движется в более цивилизованное будущее.

Евгений Ширяев, "Новая газета":?

— Журналист должен стремиться работать с максимально возможным соблюдением стандартов профессии, они и определяют его независимость, она в эти стандарты уже заложена. А "дяди", они всегда будут. Не столько учредители и акционеры сейчас диктуют журналистам правила, сколько сами же журналисты и редакторы. И немудрено, сейчас, когда вся пресса находится под гнетом вертикали власти с ее семейным гнездом и круговой порукой, журналисты начинают заниматься саморедактурой. Думать за других, о чем им надо думать и что надо знать. Если научиться соблюдать правила, то риски можно минимизировать.

Расследования — это главное, что есть в журналистике. На мой взгляд, когда кончаются расследования, начинается пропаганда. Расследования всегда кому-то невыгодны. Нет, законы одни. Но в России практически нет рынка прессы, например, ни одно издание не сможет назвать свою долю в общем объеме продаж. Поэтому нет и среды, в которой действуют законы журналистики (почти нет), в основном у нас рынок пропаганды. Ее состояние очень похоже на чилийскую журналистику времен Пиночета — преобладание желтых изданий, упадок профессионализма, упадок языка. Но есть и сегмент, в котором остается традиция качественной журналистики: некоторые передачи на ТВ, "Коммерсант", "Ведомости" и т. д. Это очень маленькая сфера, но при благоприятных условиях может быстро вырасти, это залог будущего профессии. Неоспорим вклад молодежных СМИ, как то W-O-S, "Афиша", Openspace, Furfur и прочие. Большинство подобных изданий вышли из гражданской, блогерской журналистики. Что с ними будет дальше? Тут, как и везде, все на свои места расставит конкуренция.

Вы можете оставить свои комментарии здесь

Мария Муромская, Марина Курганская