Вчера послушала прекрасных детей на концерте в поддержку ИРСУ. Потом прошлась по чудесной июньской Москве, полной студентов и выпускников. До этого днём с внуком гуляла среди сирени и жимолости на территории МГУ, как же там хорошо.
Все пытаюсь понять это странное чувство. Почему вроде жить можно - и при этом нельзя. То есть каждое конкретное что-то - можно, у меня нет идеи, что мне "нельзя" или "стыдно" сидеть в кафе, в то время как. Но жить в полной мере невозможно, потому что жизнь - это развитие, планирование, мечты, планы, новые идеи. А вот тут - ступор. Продолжать работать - да, и даже много. Помогать тут и там - да, обязательно. Идеи и планы - нет. Никак. Некуда.
Видимо, все-таки самое точное описание - это быть заложником. Такой странный вариант, когда никто не запрещает есть, ходить в душ и видеть близких. И даже можно нюхать сирень и съездить на море.
Но ты заложник чужой злой воли и об этом помнишь каждую минуту.
Можно даже выехать "за периметр" и не быть вроде под прицелом - это ничего не меняет.
Ты видишь, как люди вокруг это проживают. Все как будто притихшие. Ходят, смеются, сидят в кафе. А сверху всего лежит это знание, как тяжелое одеяло.
И вот рядом кто-то взвыл, больше не может.
Кто-то бросился с криками протеста и его тело лежит где-то там в углу.
Кто-то обрушивает злость и обвинения на товарищей по несчастью - не так посмотрели, не так сказали.
Кто-то уже сидит смотрит в одну точку. Кто-то пытается отвлечься и забыться маленькими радостями.
Многих уже затянуло в воронку идентификации с агрессором, и у них "все не так однозначно", и "у нас не было выхода".
Ты надеешься, что кто-то где-то ведёт с "ними" переговоры. Или что какие-то снайперы занимают позиции. Или что "они" подавятся вишнёвой косточкой - ну, бывает же?
Ты гонишь от себя мысли, что, может быть, "за периметром" и нет никакой силы, которая могла/хотела бы это прекратить.
Но это все, что можно. Сохранять спокойствие, помогать тем, кому совсем худо. Растить детей - они не могут подождать. Сохранять тело и психику, отношения и ресурсы - насколько возможно, вдруг потом пригодятся. Следить за собой, чтобы не соскользнуть в стокгольмский синдром.
А жить нет, пока нельзя.
! Орфография и стилистика автора сохранены
