Обложка книги "Тюрьмы, ссылки и каторга в России" П.А. Кропоткин
  • 04-02-2017 (23:51)

Каторга, которую мы потеряли

Максим Собеский: Предыстория ГУЛАГа и ФСИН — каторга и ссылка

update: 06-02-2017 (18:41)

Этапы в Сибирь, оставляющие после себя брошенные детские трупы, пытки соленой водой и эпидемии чахотки. Забайкальские рудники, на которых умирали, так и не увидев свободы, казематы на Соловках и ссылки в голодную якутскую тундру. Заселение дальних границ по приговору суда. Сотни тысяч ссыльных, атмосфера доносов в стране, тайные суды и всесилие чиновников. Нет — это не советский ГУЛАГ, а каторжная царская Россия, чьи традиции живее умершей империи.

Каждый год тысячи мужчин и женщин выходят на шествие 4 ноября — на "Русский марш". Они проклинают евреев, власти, и делятся на несколько течений, попутно конфликтуя между собой из-за Донбасса. Но все они, почти все — сходятся во мнении, что русские потеряли свою Родину в 1917 году. Поэтому над ними развевается бело-желто-черный флаг Российской империи — эти цвета ныне знак ультраправых идей.

Националисты ищут свой идеал в монархии — это неудивительно, ведь одна из фигур, их восхищающих, — Гитлер, был абсолютным диктатором. Ту царскую Россию, по их мнению, уничтожил заговор евреев и масонов, у которых процветание русского народа вызывало ненависть. Кремль, играющий с правыми через посредников, тем не менее посадивший 3-4 тысячи за "экстремизм", аналогично делает реверансы царизму.

"Невероятная продолжительность предварительного заключения; ужасные условия тюремной жизни; скопление сотен заключенных в грязных камерах; безнравственность тюремщиков", — сообщает человек, который родился в годы могущества империи. Петр Кропоткин был географом, сделал открытия в Сибири, но невыносимое "счастье" наблюдать жизнь подданных царя толкнуло его в оппозицию.

Этично ли переживать о быте преступников? Но только часть из всех арестованных в 19 веке относились к тем, кто убивал, грабил и был мошенником. "Из ссылаемых на каторгу, только около 30 процентов осуждены за убийства", — ссылается на официальную статистику автор книги "Тюрьма, ссылка и каторга в России". Крестьян, отправившихся "бить челом" императору, студентов, державших критический диалог о чиновниках, или интеллигентов, обучавших грамоте детей селян и рабочих, — карали. Отсутствие паспорта вело к этапу в Сибирь. Некий гражданин Пушкин был похищен и спрятан на Соловках на 15 лет (1866-1881) за просьбу к Синоду рассмотреть его мнение о церкви.

Когда на карте мира нашлось место для Российской Федерации, сотни интеллектуалов бросились реанимировать Российскую Империю. От православного антисемита-диссидента Михаила Назарова до кабинетного историка Александра Боханова. Они плели миф о прогрессивных судах и непреклонной воле присяжных, ссылаясь на дело революционерки Веры Засулич, оправданной к недовольству Двора.

"Независимых присяжных не может быть там, где присяжный-крестьянин знает, что носящий форменное платье может побить его у дверей суда. Что касается вердикта присяжных: оправданный может быть арестован в ту минуту, когда оставит скамью подсудимых", — картина не совпадет с мнением русских патриотов.

Привычная картина пенитенциарных заведений, прошедших серию реформ при Путине, — избиения, и люди, рапортующие проверяющим комиссиям, что им не на что жаловаться. "Заключенные не только заявили, что они довольны всем, но еще перечислили такие предметы пищи, которые они никогда не нюхали", — это конец 19 века.

Впрочем — это правда, часть подданных царя выходила из тюрем, но после долгих месяцев сырых застенков. "В атмосфере, насыщенной испарениями ужасной парашки. Камеры сырые, а полы сгнили. Никакая полярная экспедиция не отличалась такой смертностью, как содержание в русской тюрьме", — констатировал факты Кропоткин. Тиф и цинга отправляли в могилы каждого третьего.

Но когда отменили рабство для русских крестьян в 1861 году (что часть русских националистов рассматривает как ошибку), требования либерализации были сильны в обществе, и империя ввела секретные суды. Каждый год арестовывались тысячи критически настроенных: "Девушки (как, например, Бардина, Субботина) были осуждены на 6-8 лет каторжных работ лишь за то, что они осмелились распространять социалистические брошюры среди рабочих". В 1881 году из зала суда разрешали делать закрытое пространство: "Мы долго оставались в неизвестности относительно судьбы офицера, который был приговорен к каторге за сношения с революционерами".

До 1864 года в Российской Империи суды отправляли людей к палачу — отдать свое тело для клеймения. Кнут не ушел из употребления и после его отмены. "Пороли дальше вольных поселенцев", — пишет Кропоткин. Пытка в России, "которую мы потеряли", была частью следствия, подвергали мучениям и перед казнями, били на этапе, секли на каторге. Российские сыщики уже тогда поняли, что, пропуская электричество через человека, можно добиться чего-то. Ради оговора следователи отнимали новорожденных в тюрьме детей. Страницы памфлета изобилуют фамилиями тех, кто, не выдержав, наложил на себя руки.

Петропавловская крепость влечет туристов из Европы. Раньше она была политическим казематом; приказавший ее построить Петр I убил в ней своего сына за "заговор". Для жителей империи она было страшным местом: "Целое поколение мужчин и женщин, воодушевленных любовью к народу, идеями свободы, проникающими с запада, поколение идеалистической молодежи толпились в стенах этой крепости, некоторые из них исчезали навсегда, другие кончали свою жизнь на виселице; сотни других тайком увозили в снежные пустыни Сибири. Целое поколение было бесцельно замучено".

В российской тюрьме долго запрещали читать и писать, как и ныне ФСИН. Литераторов она хоронила. Николай Чернышевский, сказавший обществу, что женщина — человек, а не домашняя утварь, и публиковавший статьи через цензуру, тем не менее, умер, сосланный в Арктику после казематов в Петербурге.

Отдельные чиновники пытались что-то менять. "Герд работал над преобразованием тюрем. Под его влиянием дети — воришки и бездельники, зараженные пороками, научились быть людьми. Самым тяжелым наказанием, какое допускалось в этой колонии, было изгнание с работ или класса. Он был отстранен, а учреждение превратилось в заурядную русскую тюрьму со всеми чертами последней, до розог и карцера", — говорит Кропоткин.

"Они начинали, прикованные к железным прутьям, двух или трехлетнее путешествие из Москвы в забайкальские рудники, и сломленные каторгой умирали в 7000 верстах от дома". Ссыльная Россия — это слово мало что говорит россиянам, только некоторые из них считают репрессии бедствием. К концу 19 века перепись Сибири нашла там 4 миллиона человек, и среди них много зажиточных крестьян, города, сильные интеллигенцией. Но была и Сибирь-чахоточная, не оставляющая потомства. Империя сослала за Урал 1 200 000 душ. Если Александр I изгонял по 7-8 тысяч человек ежегодно, то Александр III уже 18-19 тысяч: "14-летняя Гуковская была сослана за то, что протестовала в толпе против казни Ковальского".

Половина ссыльных теряла родные дома в Европейской России, не увидев даже суда — это была административная депортация из сел. "Россия продолжает ссылать в Сибирь на всю жизнь мужчин и женщин, которых в других государствах приговорили бы только к штрафу в несколько рублей", — констатирует русский исследователь.

Первоначально ссылали пешком от Москвы, но потом только от Томска. Томская тюрьма: "Стоны больных, крики страждущих, которых бьет лихорадка, хрипение умирающих мешается с руганью тюремщиков". До Тюмени везли в разбитых повозках, а от города до Томска плыли на барже. В 1881 году из партии в 800 человек за десять дней на барже гибло 60-80: "Дифтерит и тиф косят людей. Детские трупы выбрасываются почти при каждой остановке". Большинство детей до 15 лет гибли.

Каторга — это часть социального ландшафта империи. Мужчины, скованные одной цепью, рвущей кожу, а зимой обжигающей, на тысячи километров пути. Солдаты: царь призвал их из деревень и дал наказ стрелять в нерасторопных, награда — 5 рублей за труп. Шедших за ссыльными жен и детей били. Каждый день — это 35-45 километров пешком. Через каждые три дня этап на сутки останавливался в "этапах" — полуразвалившихся домах, где гулял снег и дождь.

Голодные подданные богатейших царей взывали к людям: "Партия начинает петь "Милосердную". В этих стонах слышатся вековые страдания, которые сломили большую часть жизненных сил нашего народа. Крестьяне деревень на больших дорогах Сибири понимают эти звуки; самая неимущая вдова несет свои гроши и кусок хлеба".

"Семьи заключенных не получают от казны одежды; большинство женщин — крестьянки, у которых никогда не бывало больше одного платья зараз; почти все они голодали. После долгих странствий от их одежды остались одни лохмотья. В кишащей куче человеческих существ вы замечаете на коленях матерей умирающее дитя, и тут же рядом — новорожденного младенца. Его передают из рук в руки; женщины расстаются с лучшими своими лохмотьями, чтобы укрыть его дрожащие члены", — из книги Петра Кропоткина.

Потом была снова смерть — каторжан и ссыльных. Соляные заводы Усть-Кута, Нерчинский горный округ, Карийские золотые прииски: "Не менее 1000 каторжан умерли в течение одного лета. Причина эпидемии не была секретом: начальство заставило работать без отдыха, сверх силы, пока некоторые не падали мертвыми на работе". Гнилые бараки, пол, покрытый лужами грязи, отсутствие сменной одежды: "Цинга и чахотка собирают обильную жатву среди этих несчастных". Там, в конце 19 века людей на годы приковывали к тачкам, бревнам (!) и даже к стенам подземных карцеров.

Сибирь хоронила русскую интеллигенцию: "Надеюсь умереть в течение зимы, такова единственная надежда, которой может питаться ссыльный, попавший в якутский улус". Селения Енисея, Лены, Колымы — там оказывались десятки тысяч граждан империи, проявившие любознательность к политической мысли; им запрещали давать уроки, и охотиться в тайге тоже. Общаться друг с другом — аналогично. Цинга и могилы.

Тех, кого не убила каторга, селили в поселениях, где они жили в нищете. Еще было и такое, как в Каре: начальник каторжного прииска выпорол свободную женщину и ее одиннадцатилетнюю дочь; и еще ребенку влили в рот соленой воды. Там было невыносимо, и каждый год из Сибири бежали, но: "Тысячи сложили кости в тайге, и были счастливы те из них, глаза которых закрыли преданные товарищи по странствию". За беглецами шли на охоту аборигены — убийства из ружья оплачивались из казны. Сахалин: "Однажды гиляки встретили партию сектантов. Их было 12 душ; у некоторых на руках дети, и все они были убиты гиляками".

С 1825 по 1885 год в Сибирь сослали более 500 тысяч человек — только треть из них уцелело или не бежало: "Масса ссыльных вместо того, чтобы снабжать Сибирь полезными колонистами, в большинстве случаев нищенствует. Еще задолго до прибытия они уже деморализованы в тюрьмах и в течение странствия по этапам. Каторжный, отбывший несколько лет наказания, выходит на поселение с разбитым здоровьем и является лишь бременем для общества". Тезис о крепких сибиряках, благодаря потоку ссыльных — миф.

К своей кончине Российская Империя переварила в ссылках, на каторге, убила рейдами казаков тысячи людей, часто образованных, что были редкостью в той неграмотной стране. Революционная среда деградировала. "Грубые, развязные молодые люди, принявшие за основу принцип вседозволенности", — описал анархистов в 1917 году Кропоткин. Каторга не ушла в историю — ее развили до космического формата в ГУЛАГе.

Кропоткин описывал страну, дыхание которой ощущается и в 21 веке. Вал патриотического доносительства в Украине и страсть Кремля взять под контроль любые общественные брожения невозможно списать на советские традиции. Остается повторять слова географа и публициста: "Никакая частичная реформа, никакая замена одних людей другими не смогут улучшить этого ужасающего положения вещей; его может изменить лишь полное изменение всех основных условий русской жизни".

Сборник памфлетов не переиздавался один век и десять лет. Русский интеллектуал и правдоруб писал эти тексты на английском языке, чтобы добиться политического эффекта в Европе. В 1906 году их перевели на русский язык и распространили в России, бунтующей против одного из диких тиранов того времени — Николая II. Из забвения книгу достали идеалисты из московского издательства "Common Place".

Максим Собеский

Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите Ctrl + Enter

04.02.2017,
Фото из библиотеки Конгресса США