С явно нелегкой руки Екатерины Шульман по закуткам и схронам либеральной дискуссии стала курсировать идея переосмысления украинской проблематики, за "хвост" которой уцепился и ваш покорный слуга. Причем столь рьяно, что выдал целую серию статей: "Кантон Таврия", "Контрабанда смыслов", "Дождь идет в Одессе".
Мои тексты — о том или ином аспекте российско-украинских отношений, но их главные тезисы таковы: Украина, не сумевшая к марту четырнадцатого сложиться в дееспособное государство, во многих своих бедах виновата сама, сколь бы ни была вероломна и ублюдочна путинская интервенция. Табуирование российским либеральным дискурсом критики украинского общества — некогда хороший тон, ныне же — медвежья услуга Украине.
Следует оговориться, что, зачиная столь непростую и чувствительную тему, автор отдавал себе отчет о последствиях, чреватых пусть не разгромом, так хулой читателей. При этом этнические корни автора, как и знание украинского языка, представлялись некоей индульгенцией от того, что необъективность и пристрастность тут ни с какого боку.
Между тем разнос состоялся, в том числе и "по маме", и "по папе", и с награждением столь прискорбным ярлыком, как "манкурт". Сюрпризом, как говорилось, он не стал, но отнюдь не из-за предсказуемо взрывоопасного контента. Почитывая отклики на свои статьи, перепечатываемые украинскими медиаресурсами, я не перестаю изумляться, насколько украинский читатель увяз в посттравматическом синдроме, сформировавшемся вследствие российской сецессии. И никаких признаков социального отрезвления не наблюдается, притом что все сроки терапии временем уже прошли.
Тут по закону Мерфи грянул очередной казус с телеканалом "Дождь", перенося искусственно сдерживаемую дискуссию не в плоскость осмысления украинской трагедии, а в термины и контекст перенаселенной коммуналки. Тот казус, о который содрал эмаль безупречной репутации столп либеральной журналистики бесподобный Илья Мильштейн.
Как говорится, лиха беда начало. С тех пор кто только не расчехлял свой пенал комментатора по очевидному и, в общем-то, третьеразрядному поводу по обе стороны прогрессистских и, будто общих, баррикад.
Здесь воленс-ноленс придется повториться.
Отлучение "Дождя" от регулируемого украинским законодательством телевещания — оправданная утилитарная мера, какие бы ущемления свобод та ни несла. Ибо принята она в условиях реальной горячей войны на выживание, сжигающей любые полутона и смыслы высоких материй. Войны, в которой оказалось, что телевизионные диверсии куда опаснее "Градов" и танков, где киселевский зарин отторг от Украины больше территорий, чем российский экспедиционный корпус.
Но апофеозом склоки российских и украинских прогрессистов стал пост Антона Носика "Для тех, кто в танке: Украина и Россия не находятся в состоянии войны". Заглавие столь иллюстративное, что разбирать аргументацию автора смысла не вижу, какой бы фактологически точной та ни была. Единственное, что подмывает — это обратиться к дважды соотечественнику напрямую, что я, скрепя сердце, — вразрез традициям жанра — сделаю.
Антон! Какие бы мотивы тебя ни двигали и демоны ни осаждали, ты, сын нации-жертвы, не уподобляйся отрицателям Холокоста, самым зловещим отпрыскам рода человеческого. И сними пост! Потому что еще день-второй и, не дай бог, загремишь в европейский список персон нон грата.
Если подход к расширительному толкованию украинской проблематики таков, сродни киселевскому фальсификату, то я первый, кто за мораторий любых дискуссий вокруг Украины.
