Стоит обратить внимание на то, что уже четверть века русские отечественные романисты и подвизавшиеся на ниве Pop History изображают историю России до марта 1917 года почти исключительно с позиций монархизма, исходя из предпочтения абсолютного самодержавия.
Те известнейшие литераторы и мыслители, которых согласно их месту в национальном пантеоне уже нельзя дискредитировать, выдавая, например, за предтеч и вдохновителей террористов и большевиков (действуя при этом по лекалам сталинских показательных процессов), старательно изображаются чуть ли не в лоб - а иногда и в лоб - секретными сотрудниками Бенкендорфа и иных верных паладинов престола, верными сподвижниками жандармерии в борьбе со всемирным масонством.
Как будто они - члены Союза советских писателей...
Тут надо сказать, что поражение Белого дела радикально изменило представление целой генерации о восприятии в Российской империи монархии, империи и церкви, изменило в сторону романтизации. Точно так же как сейчас - о временах СССР.
Сейчас становится все трудней и трудней понять, что большую часть XIX века (и до итогового попадания в Константинополь, Белград, Прагу, Берлин и Париж) для русской аристократии церкви как общественного института почти не было, что абсолютизм самодержавия воспринимался как если и не национальный позор, то как нечто, выдающее историческую отсталость, а империя виделась преимущественно как объект нескончаемых покорений,
Я не призываю с этими тенденциями бороться, но лишь констатирую стремительное бегство остатков разума в некую монархическую утопию. Причем утопию, настолько сделанную по советско-сталинским образцам, что просто видно, что художественный Бенкендорф - это Андропов в эполетах, что на государя императора Николая Павловича старательно напяливают мундир генералиссимуса, а из православного духовенства решительно делают вдумчивых и заботливых членов бюро обкомов и райкомов из самых забубенных советских производственных "кирпичей"...
Даже Акунин в Пелагеиной серии не удержался от того, чтобы не изобразить архиерея Митрофания этаким умудренным вторым секретарем Кировского обкома партии, всегда готовым помочь и поддержать решительного и смелого первого секретаря (журнал "Октябрь", "Государыня", "Роман-газета")...
Для сравнения предлагаю представить, что французские писатели наперебой сочиняют, как мушкетеры меткими выстрелами разгоняют мятежный сброд у Бастилии, а потом Атос, решительно войдя в зал заседаний Les Еtats Gеnеraux, уже объявивших себя Les Assemblee nationale constituante и обсуждающих доклады Мунье и маркиза Лафайета по проектам конституции и декларации прав человека, зычно командует: на колени, смутьяны, и молите короля-батюшку о прощении...
! Орфография и стилистика автора сохранены
